Я стал яснее представлять себе, почему Норман испытывал такую тоску: у него возникло расщепление между Эго и тенью. В той же мере это расщепление можно было бы назвать расщепле нием между персоной и тенью. Все это время жена Нормана заигрывала с его тенью, о существовании которой Норман даже не по дозревал.
Не существует универсального эффективного метода, который способствовал бы ассимиляции тени. Этот процесс скорее похож на дипломатию или государственную деятельность, так как всегда очень индивидуален. Тень и Эго похожи на две политические партии, которые борются за власть. Если здесь вообще можно говорить о каком-то методе, он заключается только в определенной сознательной установке. Во-первых, нужно принять и всерьез признать наличие тени. Во-вторых, человек должен осознавать свои личные качества и намерения. Такое осознание происходит при концентрации внимания и интеллекта на настроении, фантазиях и импульсах. В-третьих, неизбежно длительное установление внутреннего согласия.
Но тень — это не только темная неосознаваемая часть психики, обладающей сознанием. Чайник, который мы называем черным, тоже вполне пригоден для того, чтобы вскипятить чай. По этому у тени есть и положительные качества. Она состоит из тех сторон личности, которые можно назвать непрожитой жизнью: таланта, способностей и нравственных качеств, которые долго оставались скрытыми или никогда не осознавались. Они потенциально доступны человеку, и осознание их часто высвобождает огромную энергию.
Именно поэтому человеку, находящемуся в депрессии, лучше погрузиться в нее поглубже, чем стараться ее избежать. Нельзя найти скрытые сокровища, если не взяться за лопату и не начать копать.
Во время кризиса среднего возраста констеллируются обе стороны тени: с одной стороны, качества и поступки, которые не вызывают у нас гордости, а с другой — новые возможности, о наличии которых мы даже не знали. Первые вызывают у нас чувство стыда и морального осуждения. Последние не вызывают никакой моральной реакции, зато часто возникает испуг, потому что никто не может нам точно сказать, какие будут последствия, как только мы станем развивать свои скрытые возможности.
— Видите ли, — однажды сказал я своему аналитику, ощутив, что это противоречие просто разрывает меня пополам, — я боюсь. Если я возьмусь за эту работу, то попаду лицом в грязь.
Он мягко улыбнулся.
— Лучшее, — сказал он, цитируя Юнга, — враг хорошего.
— Я чувствую себя так, словно мне придется прыгать без парашюта, — сказал я, улыбнувшись ему в ответ.
