Койот кивает, высвобождая свою руку. Он касается ее щеки и чувствует под пальцами влагу, следы соли и мягкую кожу.
— Я могу бросить его, — говорит она, помолчав.
— Нет, не можешь.
— Да, я тоже думаю, что нет.
— Итак, куда вы поедете?
— Иония говорит об Индонезии. Хочет заняться там серфингом. У него новая идея, он думает, что джунгли — самое подходящее место для следующей гексаграммы.
— Индонезия, — мечтательно говорит Койот, — очень хороша в это время года.
Габриаль стоит в дверях, облитый сумеречным светом, белые косички рассыпаются по плечам. Габриаль собирается домой. Он сидел с Койотом все последние дни, готовил суп, рассказывал байки, пел песни — делал самую важную на свете работу.
— Когда-то шахтеры, провожая товарищей в забой, говаривали: «Пошел к черту!», — говорит он. — Но в Теллуриде эту формулу укоротили.
Он смеется.
— Здесь самое подходящее место для дураков.
Холодно. Окно открыто, и ветер гуляет по комнате, выметая из углов остатки тепла. Койот, впервые за последние две недели, стоит на полу без посторонней помощи. На нем теплая вязаная шапочка, купленная Кристианой, и халат Ионии из семи слоев разных тканей — главным образом шелка, — но, несмотря на это, на удивление теплый и покрытый узором из горных рек и странно шагающих древних женщин. Выглядит Койот как рослый Фу Манчжу, а яркий жар камина придает его седине тевтонскую белизну.
— Желаю уцелеть при спуске. — Он обнимает Габриэля.
— Не переживай. Иония и Кристиана подвезут меня до холма. Мы немного покатаемся, а потом я вернусь.
— Бывай, мальчик, — говорит Кристиана, целуя его в губы, ее рука находит запястье Койота, она задерживает руку, поцелуй длится целую вечность, весь мир проваливается в эти несколько секунд. Иония, моргая, смотрит на них из-за двери.
Проходит пять минут после их ухода, когда Койот встает во второй раз. Ноги сильно болят. Телефон стоит на столе в холле. Койот горестно качает головой, в этой дыре телефоны все еще стоят в холлах.
Он набирает одиннадцать, потом двенадцать цифр номера, уходя в другой мир.
— Алло.
— Великий Бандони, — произносит Койот, — как обходится с твоей драгоценной персоной сухой сезон?
На другом конце провода повисает тяжкое молчание, Койот извлекает из кармана пачку «Лаки-Страйк», сует в рот сигарету, открывает крышку зажигалки и ждет.
— Человека, который так меня называл, — говорит низкий голос с сильным индийским акцентом, — уже давно нет среди живых.
— Это салонный фокус, причуда сумасшедшего факира, — отвечает Койот.
