— Ну что за проклятый мир? Вставай, дружище, не умирай. — Он наклоняется к неподвижному телу и пытается пощупать пульс.
Ему не раз приходилось иметь дело с мертвецами, они не пугали его, как большинство других людей. Семейная профессия, что поделаешь. Куда деваться, если твой отец — препаратор морга, не раз говаривал он. От него всегда пахло формалином, и из-за этого он был предметом насмешек еще в школе; потом ему стали сниться странные сны, и он понял, что это не та жизнь, которую он хотел бы прожить. Так он сменил ее на жизнь в снегах, и некоторое время это хорошо ему помогало, но время от времени смерть вспоминает о нем и наведывается в гости.
Прошла неделя после той вьюжной ночи, когда старик преодолел двадцать ступеней лестницы мотеля, поднялся на второй этаж и вошел в комнату, где спали Габриаль и Липучка. Габриаль сидит, курит сигарету и слушает рассказ. В коттедже белые занавески, прикрывающие окна, и сквозь ткань проникает мягкий рассеянный свет. Свет собирается в середине комнаты, оставляя углы серыми и темными.
Как выяснилось, Койот не умер. Два дня он лежит без сознания в госпитале графства Аспен. Он лежит, весь утыканный какими-то трубками. На экране скачет маленькая точка в такт с его пульсом.
Габриаль называет эту бегущую точку сиделкой, и каждый раз, когда зашедшая сестра пытается выпроводить его из палаты, он сделанной серьезностью поднимает палец и говорит: «А кто будет следить за сиделкой?» Как бы то ни было, они никак не хотят, чтобы в палате сидел какой-то альбинос, да еще растафари.
Потом Койот приходит в себя. У него обморожение, переломы ребер и тяжелое сотрясение мозга. На рану, пересекшую лоб, наложили двадцать семь швов, а все ноги покрыты синяками от ударов носком тяжелого ботинка двенадцатого размера. Полиция полагает, что это обычно хулиганство, и не обращает никакого внимания на лист бумаги, оказавшийся в нагрудном кармане жертвы. Внимания полиции не хватает на то, чтобы сложить два и два.
Листок находит Габриаль, и было это уже после того, как их разбудил портье и приехала полиция. Когда Койота грузили в «скорую помощь», он увидел что-то хрустящее и белое, торчащее из нагрудного кармана куртки Койота. Чистый, аккуратно сложенный лист почтовой бумаги, совсем не такой, каким бывают листы бумаги, найденные на человеке, которого в снегу сбивает машина и тащит по грязи сотню ярдов. Это чистый лист из отеля «Джером». На нем четыре слова, написанные синими чернилами: «Которые суть молитвы святых».
