Иония не будет даже пытаться. Она сильна и нежна одновременно, очень изящное сочетание, редкое, особенно в наши дни, но есть в ней что-то очень преходящее, словно она в любой момент может исчезнуть. Такое впечатление, словно она сумела построить всю свою жизнь из мгновения, исчезающего в никуда. Он протягивает руку, чтобы прикоснуться в ней, но она уклоняется едва заметным движением. Если не считать ответов на некоторые вопросы, она — единственное, что ему стало по-настоящему нужно впервые за долгое-долгое время.
— С добрым утром, — говорит он, резко садясь и с треском ворочая шеей. — Габриаль и Липучка уже здесь?
— Они будут ждать нас у подъемника.
— Да, я забыл. Хочешь, я сделаю тебе кофе? — Колени его трещат, когда он встает.
— Нет, кофе приготовлю я, а ты разбуди Койота, — отвечает она, выходя в кухню.
Солнце уже начало прогревать воздух. Должно быть, когда-то и она была маленькой девочкой, у нее были крошечные пальчики и мама, которая, быть может, уже мертва, но все равно остающаяся чудом, удерживаемым памятью. Удивительно, но он не может представить себе ничего подобного.
— Кто такой этот Иония?
Липучка стоит на снежном ковре и смотрит в небо. Руки его раскинуты — в каждой по снежку. Габриаль стоит за его спиной, ближе к дому; облокотившись на кузов пикапа. Машина, покосившись, стоит на тонкой кучке гравия, за пикапом — дом, за домом занимается рассвет, а за ним… впрочем, это трудный вопрос. Так же, как и тот, что задает Липучка.
— Это не самый легкий вопрос, — отвечает Габриаль.
Он засовывает лыжи в длинный тубус, привязанный к подпорке, приделанной к кузову пикапа. Лыжи немного скрипят, при ходьбе по заснеженной дороге они поют, как сверчки.
Он оборачивается к Липучке.
— «И Цзин» — это книга возможностей. Шестьдесят четыре гексаграммы, шестьдесят четыре возможности. Сначала я думал, что Ионию тянет к возможностям.
— Того, кого благословляет Бог, не может проклясть ни один смертный.
— Что это значит?
— Иония справился с шестьюдесятью четырьмя возможностями. Большинство людей еле справляются с двумя.
— С шестьюдесятью пятью.
Липучка морщит лоб.
— Иония считает, что существует шестьдесят пятая гексаграмма. За ней-то он и охотится.
— Значит, вот чем мы здесь заняты?
Габриаль кивает. Он обрабатывает напильником полотно лыжи Липучки. После каждых трех движений он останавливается и проводит пальцем по краю лыжи.
— И как же он собирается это сделать?
— Он старается воплотить в действие каждую гексаграмму «И Цзин». Это книга перекрывающих сил, а Иония создает ситуации, — говорит Габриаль, словно это самая что ни на есть естественная вещь в мире. — Это все, что он делает. Он думает, что когда он хорошо воссоздаст все шестьдесят четыре гексаграммы, то будет знать, где искать шестьдесят пятую.
