Король пребывал в одиночестве, так как ему стыдно было стонать при подданных, и он всех выгнал вон. Дурманящее действие эликсира, которым его напоили после заседания, давно закончилось, оставив только тяжесть в голове, а боль вернулась. Он пытался как-то с ней бороться, отвлекаться, о чем-нибудь думать, но ни о чем постороннем думать не получалось. Мысли перемешивались, обрывались и куда-то расползались, а обмануть боль не удавалось. Отчаявшись сосредоточиться хоть на чем-нибудь, король прикрыл глаза и стал просто ждать заката. Он лежал в тяжелом, душном полузабытьи, прислушиваясь к дергающей боли в воспаленной ране, и мысленно упрекал себя в малодушии. «С Элмаром такое бывало много раз, – уговаривал он сам себя. – Это не страшно. Это можно стерпеть, не скуля. Неужели я хуже Элмара? Неужели я слабее этого несчастного мистралийского барда, который молчал, когда ему крошили руку хлеборезкой?» Уговоры помогали мало. И примеры терпения и мужества, которые он сам себе приводил, тоже не производили особого впечатления. Он стискивал зубы, стонал вполголоса и мысленно осыпал ругательствами темные шторы, через которые не видно было, скоро ли закат, а также свое патологическое трудолюбие… и далее по списку.
Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как в комнату кто-то тихонько входит.
– Мэтр? – с надеждой позвал он, подавив очередной стон.
– Нет, – негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея. – Это я.
– Жак… – неуверенно выговорил король и замолк, не зная, что сейчас услышит в ответ. То ли Жак пришел, потому что простил, то ли решил высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда…
– Угу, – Жак взгромоздился на стульчик, поставив ноги на перекладину, точно, как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. – Пусть будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?
– Нет, – чуть качнул головой король и посмотрел на своего шута, пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А Жак молча смотрел на него, тоже, видимо, чего-то ожидая, или не зная, что сказать. Король не выдержал первым.
– Прости, – тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать вслух.
– Что, плохо? – сочувственно качнул головой Жак. – Да в не стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете – там услышат. А в комнате можете хоть в полный голос кричать, ни одна живая душа не услышит.
