В центре зала уныло бродили несколько позабытых детей. Я поспешно взяла Профессора на руки. Мой боевой товарищ не возражал, понимая, что от этого зависела сохранность его бесценной шкурки. Оголтелые дамочки от избытка нежности могли задушить или затормошить несчастное создание, оказавшееся вне спасительной клетки.
У агента 013, несмотря на обилие прекрасных кошек – экзотических, персидских, даже лысых египетских сфинксов, настроение не поднималось, скорее еще больше упало. Глядя на строящую ему глазки персидскую кокетку с крошечным носиком и выразительными пушистыми усами, он вообще чуть не расплакался.
– Да-а, моя Анхесенпаатон совсем другая, таких здесь нет. Зачем ты привела меня сюда, деточка? Неужели я обязан смотреть на весь этот позор?! Мои свободолюбивые братья и сестры сидят по клеткам на каких-то расшитых парчовых подушечках с кисточками! С заколками, медальками и бантиками за ушами! Не думал, что доживу до того, чтобы воочию увидеть такое унижение моих сородичей, – тоскливо вопил он. Хорошо, мы встали в стороне, если что, пусть думают, что это Алекс о кошках сокрушается.
– Ты что, никогда не был на кошачьих выставках? – поразился командор.
– Нет, черт побери! И сохрани меня Создатель еще раз попасть! Мать моя порядочная кошка, какое унижение… Вы только поглядите, что там написано! «Котик готов к вязке»! Вязка! Вот как называют это люди… И ведь ни слова о любви! – Профессор буквально побурел от стыда, не в силах такое терпеть. Резко оттолкнувшись от моей груди лапами, он спрыгнул на пол и, распихивая повизгивающих посетительниц, бросился к выходу.
Ладно, каюсь, была не права… Откормленный кошар под табличкой с убийственным для агента 013 объявлением повернул голову в нашу сторону. Он лежал на подушке в позе султана и глядел на меня сквозь полуприкрытые веки взглядом, значение которого, будь я кошкой, не вызвало бы у меня никаких сомнений.
На улице обычно добрый и отходчивый Профессор никак не мог успокоиться. Он мрачно шел впереди, не оборачиваясь и не желая обсуждать произошедшее. Хвост у него стоял ершиком, шерсть дыбом, казалось, по мостовой катится серо-полосатый шар, время от времени пускающий пар из ноздрей.
– Он задет в своих лучших чувствах, – скорбно поделилась я с Алексом. – А ты знаешь, похоже, он никак не может забыть ту кошку. Анхесенна… ну ту… из храма богини Баст.
– Анхесенпаатон? Да, пожалуй, очень на то похоже.
– Но ведь у котов нет института брака! Все их увлечения, как принято считать, не оставляют глубокого следа в сердце.
