— Времена нынче опасные, — сказал Толсет. — И для колдунов, и для детей.
— Опасные времена! Тяжелые времена! Дурные времена! — повторила Хальса в запале. — Да все было плохо с того самого дня, как я родилась! Зачем мне что-то видеть и знать, если я не могу предотвратить беду? Когда же наступят лучшие времена?
— А что ты видишь сейчас? — спросил Толсет. Он взял Хальсу за подбородок и стал наклонять ее голову так и эдак, словно она была стеклянным шаром для гаданий. Потом положил руку ей на макушку и погладил по волосам, словно она была его собственной дочерью. Хальса прикрыла глаза. Она вдруг почувствовала себя ужасно несчастной.
— Ничего я не вижу, — сказала она. — Как будто кто-то накинул на меня шерстяное одеяло, поколотил и бросил в темноте. Так себя чувствуют те, кто ничего не видит? Это дело рук колдунов из Перфила?
— Тебе стало лучше или хуже? — спросил Толсет.
— Хуже, — ответила Хальса. — Нет, лучше. Я не знаю. Что мне делать? Кем я теперь буду?
— Ты служанка колдунов из Перфила, — сказал Толсет. — Потерпи. Все еще может обернуться к лучшему.
Хальса ничего не сказала. Да и что тут скажешь?
Она взбиралась и спускалась по башенным лестницам, таскала воду, поджаренный на огне хлеб, сыр и те вещицы, которые находила на болотах. Дверь наверху башни ни разу не открывалась. Девочка ничего не видела сквозь нее. Никто с ней не разговаривал, хотя иногда она сидела там подолгу, задерживая дыхание, чтобы колдун подумал, будто она ушла. Но волшебника так легко не одурачишь. Толсет тоже иногда поднимался наверх, и, возможно, колдун его принимал. Наверняка Хальса не знала.
Эсса, Бурд и остальные дети были к ней добры, как будто знали, что дух ее сломлен. Она отдавала себе отчет, что, поменяйся они местами, она не была бы к ним так добра. Но, может, они тоже об этом знали. Две женщины и костлявый мужчина держались особняком. Она даже не знала их имен. Они удалялись по поручениям, потом возвращались и исчезали в башнях.
Однажды, когда Хальса возвращалась с запруды с ведром рыбы, на дороге ей встретился дракон. Не слишком большой, размером с мастиффа. Он буравил ее злыми глазами-бусинами. Пройти мимо она не могла. Он бы ее сожрал, это уж как пить дать. А может, это и к лучшему… Она поставила ведро на тропу и стала ждать, когда ее съедят. Но тут откуда ни возьмись возникла Эсса с палкой. Она ударила дракона по голове — раз, другой, третий, — а потом еще наподдала ногой для ускорения.
