Когда они пробегали по Райт-стрит, большой кирпичный дом от удара невидимой разбушевавшейся гравитационной стихии прямо на глазах превратился в груду развалин, над которой взметнулся столб пыли. Джонни крепко сжимал руку Бренды, увлекая ее за собой по пустынным улицам. Гравитационные гаубицы грохотали по всему городу — от Шоу-стрит на западе до бульвара Баркера на востоке. Над головой по-прежнему полыхали красные молнии, рассекая ночное небо как плетки-девятихвостки. Наконец они очутились на Кольце Страйбера, практически на краю города, где раньше можно было любоваться бескрайними полями и бездонным звездным небом над ними и куда дети обычно приходили с тайной надеждой встретиться с НЛО.
Но нынче ночью не будет ни НЛО, ни малейшей надежды на спасение Земли. Гравитационные гаубицы молотили по полям так, что тряслись звезды. Земля дрожала. В неверном свете красных молний Джонни и Бренда могли видеть результаты действия этих гаубиц. На кукурузных полях чернели прогалины диаметром от двенадцати до пятнадцати футов. Кулак Божий, подумал Джонни. На той улице, что осталась у них за спиной, еще один дом превратился в руины. Гравитационные гаубицы молотили без какой-либо особой цели или задачи, но Джонни видел, что осталось от Стэна Хайнса однажды солнечным воскресным утром, когда тот подвернулся под такой удар. Кровавое месиво в смятых ботинках. Словно раздавленный гнилой гриб.
Гаубицы молотили по полям, по городу. Еще несколько домов на северной окраине превратилось в прах. И затем все внезапно кончилось. Как отрезало. Стали слышны человеческие крики, собачий лай. Звуки сливались, переплетались и вскоре стали попросту неразличимы.
Джонни и Бренда сидели на обочине дороги, держась за руки, и дрожали. Долгая ночь продолжалась.
Солнце приобрело фиолетовый оттенок. Даже в самый полдень оно выглядело как пурпурно-лиловый шар на белесом невыразительном небосклоне. Жара стояла по-прежнему, но исходила она теперь скорее всего не от солнца. Миновали первые дни нового года, и палящая зима медленно катилась к весне.
Впервые Джонни заметил это на руках Бренды. Коричневые пятнышки. Признак старости, подумал он. Кожа ее стала меняться. Она становилась все более сухой, глубокие морщины складками прочертили лицо. В свои двадцать семь она начала седеть.
А спустя некоторое время, бреясь перед зеркалом и споласкивая лицо бензином, обратил внимание и на себя. Складки вокруг глаз куда-то пропали. Лицо стало глаже. А еще и одежда: одежда вдруг стала ему велика. Она висела мешком, в рубашки можно было обернуться несколько раз.
