Джеймс перехватил взгляд Германа – легко, играючи, как перехватывал чужой клинок на выпаде – и, отбросив упавшие на лоб русые волосы, подмигнул другу. Брось, мол, волноваться, мы обречены на успех! Если бы успех задуманной авантюры зависел только от Ривердейла, командор был бы спокойней надгробной плиты… Отхлебнув еще глоток вина, Герман укорил себя за неуместное сравнение; и снова укорил – за смешную суеверность. А ведь не зря всплыло, не случайно. Свою миссию стратега он на первом этапе выполнил с честью; теперь черед за тактиками – Джеймсом и Кристофером, воином и магом.
– О чем задумался, красивый?
Игривое контральто, полное мягких обертонов, с едва заметной хрипотцой на донышке. От голоса Агнешки командора пронзала сладостная дрожь, и перед этой слабостью пасовал даже «золотой» диплом магистра с отличием.
Стыд и позор.
На миг войдя в смысло-транс, Герман вернул душе спокойствие и обернулся к Агнешке. Обнаружив, что красавица-оборотень, нимало не смущаясь, сидит на коленях у Санчеса, а вор обнимает ее за талию. Спокойствие мигом улетучилось, а сам стратег безнадежно покраснел. Нет, он не мальчишка, он взрослый человек и все чудесно понимает – любовь, страсть, наконец, банальное кокетство! – но существуют же некие границы приличия!
– Я думаю о нашем общем деле. И всем бы рекомендовал собраться с мыслями.
– А к чему наперед загадывать? – искренне удивилась Агнешка, наматывая на палец белокурый локон. – Чай, я среди вас одна девица незамужняя, мне и гадать: на суженого-ряженого, на подарки-приданое. Вот как начнется заварушка, тут уж мне лучше не зевать, беречь честь смолоду. Ты главный, твоя и забота – допрежь рассчитывать-прикидывать.
И с внезапной теплотой улыбнулась Герману:
– Не бойся, командор, не оплошаем. Учуем, выманим и горло вырвем. По-нашему, по-девичьи.
Ответной улыбкой Герман поблагодарил девицу за добрые слова. Сейчас любое ободрение было на вес золота. Ведь это – первая настоящая кампания стратега. Он любой ценой обязан добиться успеха! И не только потому, что квесторы вверили ему свои жизни. Есть нечто, неизмеримо более значимое! Четырехлетний цикл подошел к концу, и теперь от них зависит: падет ли Цитадель, придет ли конец тирании Черного Аспида? О, в мечтах Герман уже видел, как, словно по волшебству, белеют угольно-черные стены Цитадели, как взмывает над башней победоносный стяг Утренней Зари, восходящее солнце щедро золотит знамя победителей, и сквозь истерзанную, обожженную, растрескавшуюся землю пробивается первая зелень всходов.
