Наварой в его крестовом походе двигала черная зависть.
Как падальщик, этот гнусный тип шел по следам героев, выспрашивал, вынюхивал и распускал сплетни, до того логически продуманные и изощренные, что развеять их не было никакой возможности. Раен Дольский, превосходный лучник и фехтовальщик, способный голыми руками задушить вурдалака, с удивлением узнал, что страдает нервным тиком и потому нанимать его нельзя ни в коем случае непременно провалит задание. Далене Топаз, моей бывшей однокурснице, закончившей Школу Чародеев с отличием, предъявили обвинение в шарлатанстве. Кивру Ружанскому во время приема в королевском дворце подали копченых жаб на золотом блюде, искренне убежденные, что единственной пищей этого отшельника и аскета являются земноводные.
Все трое безуспешно искали Навару уже несколько лет. Кивр, по воле случая разделивший со мной обильную трапезу в городском трактире, клялся, что единственной жабой, которую он съест в своей жизни, будет Навара, причем коптить его Кивр будет собственноручно.
Я подозревала, что именно с Навариной легкой руки прослыла "самолюбивой, безжалостной стервой, зело падкой на деньги". Во всем были свои положительные стороны - дурная репутация автоматически повышала начальную ставку моего гонорара, но она же значительно поубавила число работодателей. С некоторых пор ко мне обращались лишь в самых безнадежных случаях, когда все остальные маги-наемники сказали решительное "нет". Потому я и предпочитала работать в глухих, оторванных от суетного мира деревушках, куда еще не дотянулся длинный язык Навары.
- Госпожа ведьма. - Прервал мои печальные размышления хозяин избы. - А как же насчет упыря? Мне энтот милсдарь обещал его кончить, а теперича и сам свалился, и работы не выполнил. Может, вы возьметесь? Мне-то без разницы, кому платить...
- Вам-то, конечно, без разницы, но я, к сожалению, профессионал высшего класса...
- Дык оно и лучше!
- ... и у меня своя тарифная ставка. - Закончила я.
- А у меня теща. - Мрачно сказал мужик. - Была, упыриное чрево ей пухом. Прямо сказать, слезами по ней никто особо не истекал, поскольку баба была еще та, но мой, зятя, прямой долг оказать ей хоть какое уважение, иначе жена со свету сживет. А меня на тот свет не шибко тянет, к теще-то. Вот и означил я награду за упыря - наследство покойной, что в чулке под ее кроватью схоронено было. А из своего кармана я за тещу платить не намерен, уж извиняйте. Она мне при жизни больше крови, чем тот упырь, попортила.
