Он неслышно возвращается на сцену (которая не переменилась), застегивая сюртук и сызнова принимаясь мычать себе под нос. Теперь уж остались минуты. Перед уходом Ланс проверяет загончик, где Шин и Шилла сидят на корточках и держат каждый по цветку. Единственное, что мне еще известно об этих последних минутах, это что обошлось без таких напутствий как «Ты уверен, что не забыл выстиранную шелковую рубашку?» или «Ты помнишь куда ты положил новые ночные туфли?». Все вещи Ланса уже собраны в таинственном, неописуемом и вполне чудовищном месте его вылета в «ноль-часов»; ничего из нашего ему не нужно; и он выходит из дому с пустыми руками и непокрытой головой, беззаботно и налегке, как человек, вышедший прогуляться до газетного киоска — или до эшафота славы.
Земному пространству нравится таиться. В лучшем случае оно открывает взгляду панораму. Горизонт закрывается за удаляющимся странником как потайная дверь в нарочно замедленном фильмовом темпе. Для тех, кто остался, невидим даже город, до которого можно добраться за день, и однако легко различаешь такие запредельности как, скажем, лунный амфитеатр и тень, отбрасываемую окружием его хребта. Фокусник, демонстрирующий небесную твердь, засучил рукава и работает прямо на глазах у маленьких зрителей. Планеты могут скрываться из виду (совсем как предметы, сведенные на нет неясным очерком собственного маслака); но они опять появляются, когда Земля поворачивает голову. Нагота ночи ужасает. Ланса нет; хрупкость его молодых рук и ног растет в прямой пропорции к разстоянию, которое он одолевает. Старики Боки глядят со своего балкона в бесконечно-опасное ночное небо и безумно завидуют участи жен рыбаков.
Если источники Боков не врут, имя «Ланцелоз дель Лак» впервые упоминается в стихе 3676-ом рыцарского романа двенадцатого века «Шареттский Всадник»[2]. Ланс, Ланселин, Ланселотик — уменьшительные прозвища, шепотом возсылаемые к налитым до краев, соленым, влажным звездам. Юные рыцари, которых в отрочестве учат игре на арфе, соколиной охоте, псовой охоте; Лес Злоключений и Терем Печали; Альдебаран, Бетельгейз — гром боевых кличей сарацин. Изумительные ратоборства, изумительные воинства, поблескивающие внутри леденящих созвездий над балконом Боков: Сэр Перкард-Черный Рыцарь, и Сэр Перимон-Красный Рыцарь, и Сэр Пертольпи-Зеленый Рыцарь, и Сэр Персант-Кубовый Рыцарь, и грубоватый, но добрый старик Сэр Груммор Груммурсум, бормочущий себе под нос северные ругательства. В бинокле мало проку, карта измялась и отсырела, и «фонарь не так надо держать» (это говорится жене).
