Штоцек. Вы обо мне?
Сторож. О телевизоре. Небось лазил какой-нибудь мастер-ломастер. Вы, часом, не видали, кто тут его крутил?
Штоцек. Нет.
Сторож. Странно. До обеда еще работал.
Тилли. У нас дома черно-белый телевизор — к цветному и не подойдем.
Штоцек. Хотя бы из принципа.
Сторож. Гм… Схожу-ка за инструкцией. (Уходит.)
Штоцек. Заметила? Все под нас подкапывается. Убежден, он с ним заодно.
Тилли. С кем?
Штоцек. С этим типом. Я уже почти не сомневаюсь, что у этого якобы принца тут есть сообщники.
Тилли. То есть?
Штоцек. За ним кто-то стоит!
Тилли. Кто?! С чего ты взял?
Штоцек. Чувствую. И скоро узнаю. В нынешней ситуации…
Тилли. Опять ты со своей «нынешней ситуацией»! (Почти с мольбой.) Знаешь что, Норберт? Постарайся и ты внушить себе, что он вправду принц. Увидишь, все твои терзания сразу кончатся.
Штоцек. Постой! Что значит «и ты»?
Тилли. А то, что я верю, что он настоящий принц!
Штоцек. Тилли!
Тилли. А я и хочу верить! Знаешь… (После некоторой паузы, в порыве откровенности.) Вот живем мы и живем. И все ждем чего-то такого необычного, какого-нибудь маленького чуда… Ждем — и всегда напрасно. Потому что в жизни никогда ничего не происходит.
Штоцек (озадаченно). То есть как ничего не происходит?! Открой газету: сколько всяких событий в мире! Победная поступь социализма… Да и у нас, в Потсдам-Эйхе…
Тилли (всхлипнув). Ах, Норберт! Ты все видишь в общем! А я о том, что касается лишь меня одной. Или нас двоих. Да-да, и тебя тоже!..
Штоцек. И что, по этому случаю я должен ходить на задних лапках перед феодальной аристократией?
Тилли. Но почему же «феодальной аристократией»? Волшебным принцем!
Штоцек. Это тем более неприемлемо, ибо грешит против законов материализма. Волшебства на свете не бывает! К тому же я твердо убежден, что дело здесь совсем иного свойства! Вот почему, а также вследствие твоей ошибочной позиции я со всей решимостью буду…
Входит Хойптляйн.
Хойптляйн. Добрый вечер!
Штоцек. А, вечер добрый, товарищ Хойптляйн!
Хойптляйн. Ну, как отдыхается?
Тилли. Спасибо, очень хорошо. В лесу вот гуляли…
Хойптляйн. Одобряю, одобряю. Так держать, Штоцек! (Садится за один из свободных столиков.)
Штоцек (повторяет уже без прежнего пафоса). Со всей решимостью…
Неся бутылки и стаканы, появляются Хехт и Шпехт со своими женами. Все они в прекрасном настроении. Пока они усаживаются за последний свободный столик, Хехт рассказывает политический анекдот на злободневную тему. Раздается взрыв хохота. Тилли тоже смеется, тогда как Хойптляйн отваживается лишь на улыбку, а Штоцек делает каменное лицо. Появляется
