Взгляды скрестились на Симеоне – что же он скажет.
– Можно попробовать протиснуться мимо нее. Она не нападет.
– А вдруг задавит? – спросил Доггинз.
– Маловероятно. Однако, чего же мы стоим. Пойдемте!
Но не успели толком подойти к мерно жующему насекомому, как оно, подняв голову, вдруг испустило такую вонищу, что все, закашлявшись, невольно попятились. Найл ничего гадостнее в жизни не нюхал.
Манефон, все еще давясь и кашляя, насилу выговорил:
– Давайте лучше ее обогнем. Надо же, какая погань!
Держа жнецы наготове, они углубились с тропы в поросль. Под ногами шевелились побеги, но напасть не пытались – вероятнее всего, из-за близости работающих челюстей; побеги реагировали на тревожные сигналы выщипываемой за корни растительности. Идущий впереди Манефон остановился, увидев, что тропа впереди перегорожена деревом с густыми космами разметавшихся по земле щупалец. Более пристальное изучение показало, что это лишь гадючья ива, безобидная родственница дерева-душегуба, и перебрались через него без труда. А вот дальше, в десятке метров, наткнулись и на само дерево-душегуб. На первый взгляд оно ни чем не отличалось от гадючьей ивы: покрытый странной ворсистой чешуей ствол и сотни желто-зеленых лиан, свисающих, будто спутанные женские волосы. Лианы у нее, в сравнении с гадючьей ивой, выглядели зеленее и свежей – потому, что гадючья ива скапливает седой мох, серой куделью обвисающий с верхушек лиан.
Пока Симеон объяснял различие, Манефону на затылок опустилась самка слепня, готовясь вогнать в кожу острый хоботок. Очевидно, на насекомое угнетающе действовал едкий запах сока: слепень замешкался, и Манефон, успев схватить его за крыло, с силой отшвырнул. Упавший к ногам Найла слепень тут же вспорхнул в свисающие сверху лианы. Какую-то секунду все шло без изменений, и слепень заковылял вниз – показалось, что сейчас ускользнет. Но тут с ошеломляющей быстротой щупальца обвили насекомое вокруг туловища и умыкнули наверх. Исчезая, слепень неистово жужжал. Через несколько секунд лианы опустились, и дерево опять перестало отличаться от безобидной гадючьей ивы.
– Куда он делся?
– Там в стволе имеется подобие зева, – пояснил Симеон. Представив, что происходит сейчас наверху, все невольно содрогнулись.
Судя по звукам, перемалывающая пищу тысяченожка успела уже отдалиться. Огибать дерево-душегуб было рискованно, поэтому решили возвратиться тем же путем, которым пришли. Тропа, когда вышли, оказалась совершенно свободной от растительности и вид имела почти рукотворный.
