– Что там еще? – донесся голос Манефона. Он сидел с разбитым видом, сжав голову ладонями.
– Насколько мне известно, у него нет названия.
– Назвать бы его иудиным деревом, – заметил Уллик. Симеон угрюмо хмыкнул.
– Это относится практически к любому порождению Дельты, – он нагнулся и потряс Доггинза. – Проснись. Нам надо кое-что тебе сообщить.
Найл стоял и со стороны наблюдал, как Манефон, Доггинз и Милон (к ним не преминули прибиться и Уллик с Симеоном) приходят в себя под живительным душем энергии иудина дерева. Сам он не испытывал желания снова лезть под крону – так же бессмысленно, как набивать пищей сытый желудок. Загадочная сила Дельты заряжала лишь до определенного уровня; сверх этого заботиться о себе приходилось уже самому.
Солнце начинало постепенно клониться к западу; судя по всему, примерно четвертый час пополудни. Когда начали надевать мешки, Симеон сказал:
– Прежде чем идти дальше, надо определиться. Вы уже поняли, что представляет собой Дельта. Стоит ли на самом деле продираться сквозь сельву? Может, разумнее будет вернуться в лагерь и дождаться для шаров попутного ветра?
– Я за то, чтобы идти! – вклинился Уллик. Симеон оставил его слова без внимания, взгляд был устремлен на Доггинза. Тот хмурился, закусив губу.
– Ты считаешь, может статься, что в какой-то момент нам жнецы не помогут? Симеон пожал плечами.
– Кто его знает. В общем-то, трудно такое представить, – он сопроводил слова медленным кивком.
– Вот именно. В таком случае, полагаю, надо идти дальше, – он огляделся. – У кого какое мнение?
– Идем дальше! – в один голос сказали Манефон, Уллик и Милон.
– Найл?
– Мне кажется, – сказал Найл, – сейчас лучше вернуться, а завтра выйти с рассветом.
– Симеон?
– Я согласен с Найлом.
– Двое против четверых, – подытожил Доггинз. – Так что, идем дальше.
– Очень хорошо, – чуть пригнул голову Симеон. Но было заметно, что решение его беспокоит.
Теперь первыми по тропе, ведущей на холм, шагали Доггинз и Милон. Шипастая поросль росла густо, но деревья отстояли друг от друга, поэтому пускать в ход мачете приходилось редко. Склон был крутой. Благо, тень от деревьев смиряла несносную жару – где-то после часа ходьбы стало ощутимо прохладнее. Невольно бросались в глаза перемена в характере растительности. У подножия холма наблюдалось удивительное разнообразие; на первый взгляд казалось, что там вообще нет ни одного одинакового. Найл также обратил внимание, что деревья словно сознают присутствие людей: стволы тихонько, но вполне заметно подергиваются, когда они проходят мимо, а ветви нервно шевелятся, как на слабом ветру. Пока взбирались, разнообразия поубавилось, а стволы стали толще, кряжистее. Подлесок в целом смотрелся обычно, как и на других участках; контраст создавался исполинскими стволами-колоннами, подпирающими небо.
