Тому, кто не знал Эшли, его удивление могло бы показаться искренним. Но Гари много лет играл с ним в покер и знал, что тот прекрасно умеет блефовать, и поэтому не сомневался, что Эшли нагло лжет.
— Ничего страшного, — пробормотал Гари сквозь зубы, улыбнувшись одними губами. — Такие вещи случаются сплошь и рядом. Просто в следующий раз я буду внимательнее.
Старик не понимал, когда лучше промолчать, и продолжал оправдываться:
— И все же я чувствую свою ответственность. Не могу представить, как твой скот забрел так далеко на мою территорию, и ни один из моих людей не заметил этого. Как только вернемся в дом, я прикажу погрузить его в трейлер и отвезти на «Два У». Все будет в порядке, и мы можем забыть об этом.
Гари молча смотрел на него, испытывая необычную горечь. Он-то не собирался ничего забывать. Проклятье, каким же он был дураком! До сих пор он посетил только ранчо тех людей, в чьей нравственности сомневался. Друг же не вызывал у него подозрения.
Развернувшись, Гари сказал Крис.
— Ладно, поехали дальше. Я познакомлю вас с другими соседями.
Ранчо Эшли они покинули не оглядываясь. Храня молчание, Гари повез ее на те ранчо, которые до сих пор не считал нужным проверять, — на ранчо своих друзей…
Поиски заняли у них еще два дня. Когда к концу четвертого дня Гари подвозил Крис к ее дому, к списку заговорщиков добавились еще три фамилии, кроме Майкла Палмерстона. Разыгрывая ту же сцену, что и у Эшли Хьюза, они нашли молодняк с «Двух У» на ранчо Майка Янга и Бена Хопкинса. И оба раза то были друзья — люди, с которыми Гари вырос и которых, ему казалось, он знал как братьев, — и они так невинно смотрели ему в глаза и с такой легкостью изображали удивление, что приводили его в ярость.
Оставались неизвестными еще два заговорщика, и только благодаря неоценимой помощи Крис удалось опознать троих. Снова он оказался в неоплатном долгу перед ней, подумал Гари, остановив пикап рядом с ее стареньким джипом. Это ощущение, как и раньше, не радовало его. Каждый раз, когда ему казалось, что он раскусил ее до конца, она поражала его очередной неожиданностью. Он мог бы поклясться, что он не по душе ей, что она не хочет иметь с ним ничего общего, и все же она приложила столько усилий, чтобы предупредить его о заговоре, созревшем буквально под его носом. И после этого она ведь спокойно могла показать ему спину, оставить его одного; пусть бы разыскивал сам своих врагов! Так нет же, она настояла на своем, помогала ему и дальше. И ни разу не бросила ему с упреком в лицо чего-нибудь вроде: «Я же вам говорила». Даже тогда, когда он этого заслуживал.
