А помнишь, как я подвернула ногу? Почти на самом перевале.
Помню, Вера. Я нес тебя и совсем не чувствовал тяжести.
Я была легкая. Я бы, наверное, могла дойти сама, но мне нравилось, что ты большой и сильный.
Мы отдыхали здесь у ручья и тоже были звезды и очень темно, но я все равно видел, что глаза у тебя синие.
Мать засмеялась:
Ты все забыл. В ту ночь светила луна.
Почему так нескладно вышло? — отец щелкнул зажигалкой. — А Нина как выросла! Я ее на руки взял, а она платьишко одергивает. Маленькая женщина.
Дочь.
—Поцелуй меня, — сказала мать.
У Нины закружилась голова. Где же гордость у матери? Она побежала, и камни зазвенели под ее ногами. Потом она сразу замерла и услышала отчетливый голос Волкова:
Опять где-то обвал. Камни падают. А мать сказала:
Бедная девочка.
* * *
Утром Николай чистил ружье.
Ты стреляешь? — спросил он Нину.
Приходилось.
Видишь красный камушек?Нина взяла ружье. У нее почему-то дрогнула рука. Заряд попал ниже.
—Смотри, — сказал Николай.
Он небрежно вскинул ружье, и маленькая серая птица, косо резавшая воздух крыльями, рассыпалась медленными пушинками, будто с горы вытрясли кукольную подушку.
—Эх, ты! — Нина смерила Николая презрительным взглядом. — Стрелок!
Два дня Нина не замечала Тополева, на третий, вечером, она потащила его к ручью для разговора.
Тополев, — сказала она, — я бы ни за что с тобой не заговорила, но мне не у кого спросить. Завтра Волков идет на северный склон и берет меня в провожатые.
Ну и что?
Тополев, миленький! Ну как же ты не понимаешь? Ну ты пойми! Я не могу.
Почему?
Я дала слово, что буду ненавидеть его.
Зря, он хороший человек.
Хороший? — Нина вскочила на ноги.
Да, Нина, хороший. Вырастешь — поймешь.
Пойму? — Нина села, словно упала. — Ничего ты не понимаешь, Тополев! А мама? Ты ничего не понимаешь, Тополев.
Глупенькая!
Он обнял ее за жесткие упрямые плечи.
Я не пойду завтра. — В голосе Нины послышалась неуверенность. Она хотела, чтобы с ней согласились, и надеялась, что ее возражения будут биты.
Ты должна пойти, — сказал Тополев.
Но я не скажу ему ни одного слова.
* * *
Волков понял ее настроение. Они шли молча. Мимо озер. Вдоль реки. По снегу. Привал Нина разрешила у красных скал. Скалы лезли к небу, щеголяя друг перед другом остротой и неприступностью пиков.
—Посмотри, Нина! — отец показал на одну из вершин. — Настоящий воин.
Скала действительно походила на воина. Был здесь и шлем, и большие глубокие глаза, и нос, и рот, припущенный густыми зеленоватыми усами.
