Среди сокровищ, привлекавших Цыси более других, была знаменитая библиотека, которую составляли великие книги четырех прошедших тысячелетий. Ученые переписали эти книги каждую по два раза, и когда получилось два одинаковых собрания, то одно разместили в Запретном городе, а другое — в Летнем дворце, чтобы пожар или вражеское нашествие не уничтожили безвозвратно плод великого труда. У Цыси еще не было случая познакомиться с бесценными манускриптами, так как в Запретном городе они хранились в Зале литературной славы и держались под замком. Лишь раз в году, в праздник классиков знаменитейшим из ученых вменялось в обязанность выносить старинные писания и объяснять их смысл
Сыну неба. Эта традиция напоминала о событиях восемнадца-тивековой давности, когда первый император задумал покончить с древним учением и поставить себя над всеми: он сжег^ книги и покарал ученых. С тех пор первейшей заботой мудрецов стало сохранять книги и учить почтению к ним самого императора, а также его подданных. А чтобы кто-нибудь своенравный не мог уничтожить писаний мудрого Конфуция, его «Рассуждения и беседы» были вырезаны в камне, и эти каменные стелы украшали Зал классиков, двери которого запирались на засов. Здесь, в Летнем дворце, даже будучи женщиной, Цыси могла беспрепятственно читать старинные фолианты, она поклялась, что будет заниматься чтением, когда день окажется дождливым или же ей наскучит осмотр достопримечательностей.
Однако, чем бы она ни занималась — наслаждалась ли пиршествами под открытым небом в императорских плавучих домах, гуляла ли по цветущим садам, играла ли с сыном, который поправился и окреп на свежем воздухе, находилась ли в спальне императора, Цыси не забывала о своем намерении поговорить с Жун Лу. Соблазнительный замысел не давал ей покоя, он был подобен бутону, готовому распуститься, как только она пожелает.
Свобода и бесконечные удовольствия придали Цыси безрассудства. И вот, решившись, она сделала Ли Ляньиню знак своей царственной, блиставшей драгоценностями, рукой. Евнух был при императрице неотлучно, всегда готовый исполнить ее прихоти. Ли Ляньинь поспешил подойти и, опустившись на колени, склонил голову в ожидании приказа.
— Мой ум в смятении,—сказала Цыси властным голосом,— я не могу забыть обещание, которое дала маме в отношении замужества младшей сестры. Месяцы идут, а я ничего не делаю. А в доме моего детства ждут и волнуются. Но к кому я могу обратиться за советом? Вчера я вспомнила, что начальник императорской гвардии —мой родич. Он может помочь мне в этом семейном деле. Вызови его.
