— Твоя кожа белая и мягкая,— говорили они.— Чем ты ее натираешь?
— Это мазь из Индии,— отвечала она,— ее делают из свежих сливок и тертых апельсиновых корок. Она даже лучше, чем наш бараний жир.
Им хотелось спросить о ее жизни в Запретном городе или о том, как с ней обращается император, или о наследнике, но они боялись обронить какое-нибудь слово, которое могло принести несчастье. Например, слово «желтый», будучи императорским, может показаться безобидным, однако оно входит в название «Желтые источники», означающее смерть, а смерть не должна упоминаться рядом с Сыном неба или наследником. Но Цыси не могла скрыть материнской радости и, заметив, что никто не решается заговорить о ее ребенке, начала сама:
— Мне очень хотелось принести и показать вам сына, но когда я спросила у своего высочайшего господина, он сказал, что этого делать нельзя. Иначе ребенку может навредить ветер, тень или какой-нибудь злой дух. Но уверяю вас, мама, мой малыш вас восхитил бы. И раз я не могу принести его сюда, вы должны прийти его навестить. У него вот такие глаза,— Цыси изобразила большими и указательными пальцами два круга.— Он толстый-претолстый, и его тельце так хорошо пахнет! Ему всегда хочется есть, а зубки у него белее, чем эти жемчужины. И говорю вам, он никогда не плачет. И хотя он еще очень мал, но уже пытается стоять на ножках — эти два столбика уже держат его крепкое тельце...
— Замолчи! —закричала ей мать.—Замолчи, замолчи, безрассудная! Что, если боги услышат тебя? Разве они не захотят уничтожить такого славного ребенка?
Мать оглядела комнату и прокричала:
—Неправда все, о чем ты говоришь! Я слышала, что твой сын слабый, худой и... и...
Цыси рассмеялась и ладонью закрыла матери рот.
— Я не боюсь!
— Не смей так говорить,— упорствовала мать.
Но Цыси только смеялась. Затем она отправилась осматривать комнаты, которые так хорошо знала. Цыси не преминула поддразнить сестру, что ей одной досталась целая кровать, а оставшись наедине с матерью, спросила, не собираются ли сестру выдавать замуж, и предложила найти ей хорошего мужа среди знатных молодых людей.
—И в самом деле,— сказала Цыси,— я подыщу ей молодого красивого юношу и прикажу ему жениться.
Мать с благодарностью согласилась.
—О, это так благочестиво с твоей стороны, ты поступишь, как настоящая дочь.
Прошло несколько часов, все были веселы, потому что весела была Цыси. Подошло время угощенья. Лу Ма поспешала везде, покрикивая на наемных поваров. Когда все поели, было уже поздно, и главный евнух вернулся к своим обязанностям. Он приблизился к Цыси и попросил ее прощаться.
