Однако паломничества в Святую Землю продолжались, ничто не могло отвратить взор христиан от родины Евангелия, где сам Спаситель принял человеческий облик Паломничества нашего времени, хотя они в последние годы и собирают гораздо большие толпы, чем 50 или даже 20 лет назад, могут дать лишь слабое представление об энтузиазме, который они вызывали у средневекового христианина Палестинская земля была ему особенно, по-родственному близка С самого детства он всем сердцем и душой впитывал Священное Писание и знал наизусть каждое имя и основные события, начиная с колодца Св. Иакова и заканчивая путешествием Св. Павла. Псалмы, клятвы, литургия, определявшие его повседневную жизнь, течение года и бытия — все это напоминало ему о Святых местах.
Паломничество само по себе было неотъемлемой частью христианской жизни его корни уходят вглубь христианских и даже древнееврейских традиций. Но никогда оно не играло такой важной роли, как в средние века — за исключением, быть может, нашего времени, когда французские студенты тысячами стекаются в Шартр, а иностранцы — в Лурд и Фатиму. Однако для христиан паломничество не было ритуальным актом, как для мусульман, и даже не упоминалось в литургии. Но в нем очень ярко выражен сам смысл христианской веры — переход от преобразующей Пасхи, связанный с жизненной сущностью христианина, к другой жизни, отрешение от самого себя, чтобы следовать за кем-нибудь другим. Удивительно, но эти принципы привели в эпоху христианской цивилизации к обновлению географии западного мира, выражавшегося в прокладке дорог и строительстве церквей на перекрестках. К вышесказанному можно добавить и принцип покаяния, искупления, правда, игравший второстепенную роль: например, ужасный граф анжуйский Фульк Нерра в качестве покаяния должен был два раза совершить паломничество в Иерусалим.
И, наконец, упомянем об одной психологической особенности средневекового человека — потребности в осязаемых истинах, которые можно увидеть и потрогать руками. «Я — тот, кто видел все собственными глазами», — так представляется составитель сказания о паломничестве Св. Виллибальда, который посетил Палестину в VIII в. Можно сотнями перечислять тексты, где прослеживается эта специфическая черта феодального общества, неразрывно связанного с осязаемой реальностью религиозных истин. Эта черта — выражение ментальности средневекового человека, сформированной под влиянием Евангелия и практики таинств — осязаемых знаков незримой реальности. На паломничество также повлиял и дословный перевод совета, который Христос давал исцеленным им людям и своим последователям: «Поднимись и иди»; в средние века его переводили как «Иди и прими твой крест». Понятно, что человек, воспитанный в таком духе, неизбежно начинал претворять на практике воспринятую им идею. Он не мог оставаться пассивным, в особенности, если он занимался созерцанием (заметим, что все великие созерцатели были людьми деятельными, как Св. Бернард или великие мистики, и удивительно практичными, как, например, Св. Тереза Авильская).
