Круглый, словно шарик, мальчуган схватил Адриана и утащил в комнату, откуда доносились радостные вопли.
– Ну ладно… Я приду за мальчиком к шести, хорошо?
– Ой, да я же вас не гоню! Если вы любите шоколадные пирожные и бег в мешках, можете праздновать со всеми!
Эльвира сунула руки в карманы джинсов и смотрела на меня, задрав голову. Я догадался, что под белой рубашкой на ней ничего нет, и почувствовал, что краснею.
– Да я же пошутила! – поспешно прибавила она. – Вы уже вышли из того возраста, когда…
– Зато вы…
Я умолк, и она улыбнулась. Лента на одной косе была развязана.
– Я… А кофе будете?
– Не хотелось бы причинять вам беспокойство. У вас, должно быть, и без того хлопот полон рот: в доме толпа детей.
– Да что вы! Мой муж и наша няня – чемпионы мира по устройству праздников для маленьких разбойников.
– Ну, если ваш сын может десять минут без вас обойтись, не откажусь.
– Натан – сын моего мужа.
С этими словами Эльвира меня покинула, оставив одного в гостиной. Одна эта комната была размером со всю квартиру, ради которой я влез в долги на двадцать лет вперед. А двадцать лет – это намного больше половины возраста Эльвиры.
Мебель и картины говорили о незыблемости семейного дома; похоже, здесь по меньшей мере в течение двух веков ничего не трогали и не сдвигали с места. Удивительно, что такая юная женщина может жить в подобной обстановке!
– Боюсь, у меня опять ничего не получилось, – предупредила Эльвира, входя с дымящимися чашками.
И в самом деле – мне в жизни не доводилось пить кофе гаже этого!
Мы сидели рядышком на диване, так близко друг к другу, что я опасался, как бы не вошел муж. Эльвира несколько раз вставала встретить очередного гостя и, возвращаясь, садилась еще ближе ко мне. Под конец наши пальцы почти соприкасались, но разговор тем не менее был лишен всякой двусмысленности и не давал повода ни к каким кривотолкам.
Я узнал, что дом принадлежит семье Эльвиры на протяжении пяти поколений и что это, конечно же, сказочное наследство тяжким грузом легло на ее жизнь.
– Вы, наверное, думаете, будто я – бедная богатая девочка, – сказала она. – На самом деле у меня нет ни средств содержать этот дом, ни сил с ним расстаться, ведь всем моим родным по материнской линии как-то удавалось его сохранить.
Она тряхнула головой. О, как бы мне хотелось стать косой, задевшей при этом движении ее щеку.
– Вы позволите?
Не дожидаясь ответа, я завязал распустившийся бант. Она не отдернула голову, она серьезно ждала, пока я закончу, и нисколько не смутилась при появлении человека, который, как я понял, был ее мужем.
