Мари-Роз растерянно уставилась на стену.
– Вы думаете? Как бы там ни было, главное, чтобы дети научились отчетливо произносить слог «ан» и усвоили понятие рифмы. Орфографией мы будем заниматься намного позже, может быть, даже и не в этом учебном году.
– Ну и дурища! – прошептала моя соседка. – Хорошо еще, что у нее пузо на нос лезет. Если нам хоть чуть-чуть повезет, вместо нее придет кто-нибудь поумнее.
Я не нашелся что ответить и только лицемерно улыбнулся. Сам бы я никогда не заметил ошибки и толком не понял, в чем дело. Но меня оправдывает происхождение, французский язык мне не родной.
В этот момент со всех сторон зашикали, а Мари-Роз помахала рукой, стараясь нас утихомирить, как будто мы ее ученики. Мне трудно было сосредоточиться на объяснениях, хотя объясняла она терпеливо, отчетливо выговаривала каждый слог и все повторяла по сто раз. Я старался хоть что-то записывать, поскольку Флоранс вполне могла потребовать отчета. У жены совещание, и она чувствовала себя виноватой, раз не смогла явиться на первое же родительское собрание в классе старшего сына. Должен же я был ее хоть чем-то утешить!
Когда речь зашла о «жизненном опыте» детей, из которого Мари-Роз намеревалась извлечь пользу, создав «зоны обсуждения», моя соседка хихикнула.
– Нет, надо же, какая чушь! Все, с меня хватит, наслушалась, пойду!
Молодая женщина и в самом деле намеревалась встать, а я совершил безрассудный поступок: схватил ее за руку и заставил сесть на место.
– Хорошо! – с улыбкой покорилась она. – Только разбудите меня, если засну!
И только тут я, ободренный раскованностью соседки по парте, в первый раз на нее посмотрел. Она была… она мне страшно понравилась! Маленькая, тоненькая, с двумя длинными темными косами, веснушками, серыми глазами и зуб с щербинкой. А главное – она совершенно не походила на мать семейства. И пахло от нее ландышами, как от девочки, которую я когда-то любил в России.
Сидя за тесной партой, мы то и дело задевали друг друга локтями, стукались коленками и вскоре перестали извиняться.
– Вопросы есть? – осведомилась Мари-Роз.
Наступила пауза, потом одна из мам все-таки решилась:
– Я – мама Матильды. У моей дочери небольшая дислексия, и я хотела узнать, не могли бы вы посадить ее за первую парту и давать ей задания, приспособленные к особенностям девочки…
– Если каждый будет говорить о своих личных проблемах, мы никогда не закончим! – тут же взъелась на маму бедняжки Матильды какая-то мегера.
