– А кто бы меня выбрал «мисс Пуату- Шаранта», если б я не была как статуэточка? Цельный купальник ничего не скрывает, особенно когда к нему еще и туфли на каблуках высотой в двенадцать сантиметров. И уж поверьте, я победила безо всякого труда!
Флоранс съежилась на стуле. Мама снова взялась мусолить единственную славную страницу своей биографии, а мадам Гара, хоть и знала эту историю наизусть, просто- таки впитывала каждое слово. Вот только девочке очень не нравилось, какое у нее при этом лицо.
– Неужели я никогда не показывала снимки? Хорошо бы вы как-нибудь зашли к нам на аперитив, заодно и посмотрели бы, у меня целый альбом с конкурсами. Что за ножки у меня были тогда! А зубки-то! Самые красивые во всем моем родном Пуату! Мне еще тогда не поставили мост…
Глаза Жанин при упоминании о былой красоте затуманились, и она, отставив мизинец, глотнула чаю.
– Да вы и сейчас очень даже ничего, – подала голос мадам Гара, побуждая тем самым бывшую «мисс Пуату-Шаранта» продолжать рассказ.
– Ну, теперь-то я уже не первой молодости. Да и растолстела. Заботы, дети, что тут говорить, вы ж и сами знаете, как оно бывает.
– Мне ли не знать! – вздохнула мадам Гара, у которой в списке обязательных дел значились два пункта: еженедельные занятия теннисом и ежемесячно – перманент.
– Ох, уж до того обидно!… Как взгляну на витрину с моими кубками, так и подумаю: а ведь могла бы стать актрисой. Ведь пять раз побеждала, пять раз! Первый раз – в двенадцать лет, я тогда была мажореткой. Вот видишь, Флоранс, как раз в твоем возрасте! И ты, если бы захотела, могла бы пойти по стопам матери. Чего молчишь?
– Может быть, Флоранс несколько… замкнута, сосредоточена на своих переживаниях? – заступилась за девочку мадам Гара.
– Это уж точно, кроме своих книг, она… Да и потом, талант ведь не всегда передается по наследству, а?
Флоранс покраснела. Она слишком тощая, слишком долговязая, матери за нее стыдно. Еще сильнее съежившись на стуле, она уставилась на свои носки. Они такие новенькие, посмотришь на них – и соберешься с силами, чтобы не заплакать. Она вообще сюда пришла только для того, чтобы помочь матери: Жанин одной не унести никому больше не нужные обноски. И она старалась выполнять это унизительное дело с достоинством, на какое только способен человек в двенадцать лет. А теперь мама все испортила, в очередной раз припомнив свою судьбу несостоявшейся старлетки… Недоставало еще двух заключительных фраз, последних поворотов трогательного романа. Флоранс ждала их как сигнала: сразу после этого можно возвращаться домой. И боялась их услышать: вдруг и сама вляпается заодно с матерью, выставившей себя на посмешище!
