— Хватит врать. Ну где ты видел голубую лодку?
— Спроси, если не веришь, — обиделся цыганенок.
— Делать мне нечего, сейчас побегу спрашивать, — заметил веснушчатый паренек и с равнодушным видом стал жевать травинку. И все же он был весь поглощен тем, что я делал.
Содержимое мешков я вытряхнул на все еще зеленую мягкую траву и раскатал прорезиненную обшивку лодки.
— Видал! — оживился цыганенок.
Его веснушчатый друг слегка привстал. Ему не очень нравилось, что цыганенок оказался прав, но скоро мальчишеское любопытство вытеснило в нем все остальное.
— Обалдеть можно, сколько всяких фиговин! — вырвалось у него. — И все они пригодятся?
— Все до одной, — ответил цыганенок.
Похожие на маслины глаза его блестели. Он, казалось, гордился мной, а о лодке говорил так, будто она принадлежала ему.
— Идите-ка помогите мне, ребята! — сказал я.
Цыганенок тут же вскочил на ноги и, выплюнув травинку, кинулся ко мне. Веснушчатый нерешительно последовал за ним, он как будто не верил моим словам, и весь его вид как бы говорил: «От этих горожан всего можно ждать». Подойдя к разостланной обшивке лодки, он потрогал ее босой ногой.
— Я в такую не сяду.
— Потому что ты трусишь, — заметил цыганенок.
Из-за невысокого густого ивняка показался дед Марин — охрана водохранилища, — босой, с подвернутыми по-рыбацки штанинами и с большой палкой за плечом, гладкой от длительного употребления.
— Добрый день! — поздоровался он. — Опять приехали кататься? А где же ваш товарищ?
— Остался в Хисаре. Дела у него, — пояснил я.
— Ничего, один управишься, — согласился старик. — Вы, софийцы, чудной народ. Вам бы только бездельничать. А вы что тут делаете! — крикнул он вдруг на мальчишек, словно только сейчас их заметил. — Ну-ка, марш отсюда! Чтобы духу вашего тут не было!
Цыганенок с мольбой во взгляде посмотрел на меня.
— Это я их позвал, — сказал я. — Помощники мои.
— Ах вот оно в чем дело! — недоверчиво бросил старик. — Что ж, пускай помогают, раз уж тебе без них не обойтись… Только смотри, как бы они тебя не обокрали… Скоро из-за них ни одной рыбешки в озере не останется. Ну-ка, выворачивай карманы! — снова крикнул он.
— Кто, я? — спросил цыганенок и на всякий случай отошел подальше от сторожа.
— А кто же еще! Чего дурачком прикидываешься.
Цыганенок сунул руку в карман и вывернул его наизнанку.
— Другой! — рявкнул сторож.
Цыганенок вывернул и другой карман. И он был пуст.
— С утра до ночи тут толкутся, покою от них нет, — обратился старик ко мне. — Особенно с той поры, как их распустили на лето. Бездельники!.. Ну, мне пора… Вам-то что, а я…
