Но как же все это было?
Громко щелкнул замок в коридоре, хлопнула дверь — это пришли мама с папой.
— Виктор! — закричал еще с порога папа. — Уроки сделал?
— Опять ты в темноте читаешь! — Мама включила свет, а папа снял пиджак, туфли, лег на диван и, напевая в нос, развернул журнал.
При электрическом свете жизнь древних египтян стала еще загадочней.
Нет, думал я, никогда не было твоего крестьянина и пальмы, и старого плуга не было. А если и было, то все по-другому. И еще сильнее захотелось мне увидеть, заглянуть туда, вдохнуть тот воздух, поваляться на той земле…
— Папа, — спросил я, — эти мумии фараонов, что находят в Египте, они что, твердые или мягкие?
— Твердые, — напевая в нос, ответил папа.
— А они что, очень твердые?
— Да. Не мешай.
— Папа, а у них есть… выражение на лице?
Пение оборвалось. Папа осторожно спустил ноги с дивана и посмотрел на меня:
— Какое выражение?
— А вот такое выражение, какое было у них когда-то, когда они были живы. Может, кто-то из них чуть-чуть улыбается?..
— Улыбается?..
Папа снял очки и немного помолчал.
— Нет, — сказал он, кашлянув, — никто не улыбается.
2
…Тихо, темно в моей комнате. Я лежу в постели и смотрю в окно, мне не хочется спать. Спит залитый лунным светом двор, спят деревья; их длинные тени бесшумно раскачиваются на стене.
Высоко в черном небе мерцают звезды. Бог солнца Ра проплыл по небу в своей золотой лодке и ушел в пустыню — кончился день. Так думали египтяне.
Когда-то, много тысяч лет назад, вот так же ночью, лежал в своей хижине древнеегипетский мальчик. Лежал и смотрел на эти же звезды. А теперь на них смотрю я: вон та, над воротами, — большая, а рядом — две маленькие.
Думал ли он обо мне, как я о нем? Только звезды знают об этом.
Тихо, темно в моей комнате, только стучит на столе будильник. Стучит, стучит. Мутно блестит среди книг его стеклянный живот, Тики-так, тики-так, тики-так… «Молотите себе, молотите себе»… Что-то знакомое выстукивает он, что-то очень знакомое…
Молотите себе, молотите себе,
О быки, молотите себе…
Не останавливайтесь,
Ведь сегодня прохладно.
Но как ее пели, эту песню? Если бы вспомнить, догадаться… Тогда я узнал бы и все остальное, увидел, как было. Я увидел бы Древний Египет… «Молотите себе, молотите себе…» И вот тихо-тихо, откуда-то издалека доносится слабое пение, и слышно, что поют не один и не два — много-много голосов, целый хор. Я медленно поднимаюсь с постели и, осторожно ступая по лунной дорожке, на цыпочках иду к будильнику. А звезды в окне делаются все ярче, ярче. И я тоже пою. «Молотите себе, — пою, — молотите…» — «Ведь сегодня прохладно», — отвечает мне хор. И я иду, иду по лунной дорожке…
