Все вдруг притихли, как по команде, словно ожидая чего-то. Трещали, оплывая, свечи.
На большом стереоэкране появилось изображение огромных часов, пошел отсчет минут… три, два, один… Зал взорвался восторженными криками. Новый Год начался.
По всей терранской Системе отмечали этот праздник. Именно в это время инфосфера как никогда переполнялась ликующими эмоциями веселящегося народа. В этот праздник все терране, даже нетелепаты, испытывали мощнейшее, экстатическое единение всей расы, становясь на несколько дней единой, цельной душой, объединяющей все народы, профессии и ранги Системы.
Орнари не испытывал ничего, кроме дикой скуки и желания заснуть прямо на месте.
Миниатюрная Ниэра, умудрявшаяся кокетничать одновременно со всей мужской половиной зала, вытянула на небольшую танцплощадку, временно служившую небольшой эстрадой, того самого худенького мальчишку-психокинетика, Манфреда.
Зачем она это сделала, Орнари понял лишь тогда, когда мальчик запел. У него оказался редкостной красоты тенор, по правде говоря, Орнари еще ни у кого из прославленных бардов своей расы не слыхал такого удивительного голоса.
– Возьмите,- говорила Ниэра, протягивая Ми-Грайону тонкий шлем из прозрачной пластмассы.
– Что это?- с подозрением спросил он.
– Эмпат-усилитель. Да берите же! Я просила Фредди петь эмпат-симфонии, они получаются у него лучше всего, а их надо смотреть через усилитель!
– Но у меня включен генератор пси-помех,- сказал Орнари, бесцельно крутя в руках шлем.
– Нет-нет, никакого телепатического воздействия, что вы! Только звук и видео… Понимаете, нам, нетелепатам, иначе не воспринять смысл симфонии…
Орнари одел на голову шлем, чувствуя себя последним дураком на свете. Но как откажешь очаровательной Ниэре?
Фредди пел, и удивительным многоцветьем образов раскрывалось перед внутренним взором великолепие золотого рассвета.
… Темно-синяя полоса приподняла на востоке бархатное, расшитое алмазами крупных и ярких звезд покрывало ночи. Приподняла и решительно начала теснить прочь, наливаясь желтовато-золотистым светом. Тончайшими золотыми нитями вспыхнули перья редких невесомых облаков. Заиграли, зазолотились верхушки невысоких волн, вскипавшие в полосе прибоя воздушной оранжевой пеною. Одна за другой угасали звезды, растворяясь в победно шествующем с востока сияющем золоте нового дня.
И не осталось в мире иных красок – только золото во всех его проявлениях. От темно-коричневой, почти черной глины там, где песок пляжа плавно перетекал в невысокие холмы, и до искрометного сияния золотого расплава там, где стремительно поднимался над сверкающей золотыми бликами поверхностью моря пышущий золотым жаром шар восходящего солнца.
