- Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а там немец на стене висит, вы что с ним делать будете?
- «Выпотрошим».
На лице бойца появилось выражение ужаса.
- Тьфу ты, это жаргон такой, разведывательный. «Выпотрошим» означает, что мы его допросим в быстром темпе.
- А, тогда понятно… - неуверенно протянул боец.
Очень удачно в этот момент на дороге показался Тотен, только что сменившийся с поста.
Увидев меня, он радостно замахал рукой. Когда Алик подошел к нам то сразу же начал расспрашивать, как прошел бой.
- Нормально. Они и дернуться не успели. Всех положили, кроме одного. И ты нам нужен. Сейчас допрашивать будем.
Заглянув в «штаб», я попросил Бродягу продолжить изготовление фугасов, а сам, вместе с Фермером и Тотеном, пошел за выгородку к немцу. Тот по прежнему висел на крюке, правда, судя по тому, как его скособочило, мышцы спины у него уже болели не по-детски.
- Guten Tag - поздоровался вежливый Тотен.
«Он бы ему еще располагаться поудобнее предложил», - подумал я.
Немец презрительно посмотрел на нас. Ну еще бы, ведь в плен он попал по ошибке.
- Sprechen sie Russisch? - начал Тотен.
Ответом была презрительная улыбка
- Woher kommen Sie?
Та же реакция.
- Тох, объясни клиенту, что он неправ! - Похоже, командиру быстро надоело хамство пленного.
- Грубо или больно?
- Больно.
Подойдя к пленному, я хлестко, с оттягом, расслабленной кистью ударил немца по ребрам. Он взвыл, и попытался брыкнуть меня ногами, чем еще больше усилил боль в напряженных межреберных мышцах. Глухо охнув, он повис на крюке. Кивком предложив Тотену продолжать, я отошел на пару шагов.
- Woher kommen Sie? Nennen Sie das Dorf, die Stadt?
Немец продолжал молчать.
Еще один хлест по ребрам. Вой.
В задумчивости отойдя на пару шагов, я начал напевать одну из своих любимых песенок
Komm schlie? die Augen glaube mir
Wir werden fliegen Эbers Meer
Ich bin nach Deiner Liebe so krank
Die sich an meinem Blut betrank
Пленный вздрогнул и пристально посмотрел на меня. Не знаю, что он там подумал, наверное, решил, что я кровавый маньяк.
- Алик, переведи обер-пионеру Штрауссу, что это гестаповцы приезжали к нам, в НКВД, на стажировку, а не мы к ним… - я решил еще немного понагнетать обстановку. (Вы можете спросить у меня, откуда я знаю, как зовут пленного. А я отвечу: «так документы его у нас».)
Алик послушно перевел.
- Кстати, господин Штраусс, а вы знаете, какое у этого милого переводчика прозвище среди своих? Переводи, Алик, не тормози. Тотенкопф!
