— Полтину стоит.
— Дорого чегой-то. За тридцатник возьму, если продашь. Прямо сейчас возьму.
— Ха! — У Сигорда опять подколенки затряслись, совсем как два часа тому назад, на свалке. — За тридцатник я у тебя возьму! Сколько есть — все давай!
— Батя, но ты не наглей, дорого полтинник! Давай тридцать... пять. И обувь тебе со скидкой латать буду, а? Я правильную цену говорю, я тебе совет какой дал? Я правильный тебе совет дал, бесплатный совет. И ты не жмись!
Сигорд, который час назад был бы счастлив «забодать» что-либо из найденного за червонец, все же переборол в себе вспыхнувшую алчность.
— Хорошо. Бери... за сорок.
— За тридцать пять!
— За сорок. И плюс у меня к тебе дело.
— Тридцать пять. Какое дело?
— Я тебе этот ящик и точно такие же, несколько штук, за сорок отдам, к другим сапожникам предлагать не пойду. Только через тебя. Просекаешь фишку?
— А много у тебя? — Сигорд прикрыл глаза, чтобы лучше вспомнить и вновь открыл.
— Десятка два наберется. — теперь уже ассириец поднял к небу агатовые глаза и наморщенный лоб; Сигорд готов был поклясться, что видит в них попытку умножить двадцать на двадцать, а то и на тридцать...
— На — твои сорок! Но если обманешь — здороваться не буду. Плюну на асфальт и отвернусь, понял, да? Мне предлагай, а другим нет. Когда ящики принесешь?
— Гм... Черт... Сегодня у меня засада со временем... Сегодня два или три принесу, а завтра-послезавтра остальные.
— Хоп. Погоди, отец. Сегодня два принеси, не надо три. А завтра к двенадцати подходи и мы все решим. Я бы сам подошел куда скажешь, да видишь... — сапожник вытянул забинтованную ногу. — Ошпарил-мошпарил, понимаешь, месяц еще ходить как следует не смогу.
— Ох, ты! Да!.. Круто тебя... Я завтра приду, мне не трудно. А два ящика... К шести устроит?
— К шести как раз устроит. И выручка будет, и заедут за мной. Жду, батя. Руку давай, жму — не прощаюсь.
— Будь.
Камал не обманул, и Сигорд не подвел: не за три, правда, за четыре дня натаскал он ящиков ровно на косую, на тысячу талеров, двадцать пять коробов по сороковнику каждый. Плюс Камал взял шефство над его новыми ботинками, сам обстучал их, обмял, сам смазал, поставил накат на и без того толстенную подошву и тонкие резиновые подметки на каблуки.
— Не смотри, что тонкие, сносу им не будет, резина особая. Хотя, как носить...
Распрощались, оба довольные друг другом, пообещали «если что — обязательно, в первую очередь», в общем, наконец-то, лед тронулся и бизнес для Сигорда пошел.
