Отдохнул? Думай дальше. Ботинки. Жесткие, неуклюжие, грубые. Но пахнут кожей. Сигорд выбрал свой размер — это было нетрудно: сорок второй, самый ходовой. Надо две пары взять. И в ящик положить. Ящик не тяжелый, под мышкой умещается, допрет он его, до дому путь недолог. И цилиндрик туда же. Нет, тяжел. Надо взять пару... тройку... пять кружочков и две противогазных сумки. И хватит. И домой, греться и думать.
На Песчаной улице пришлось все-таки остановиться, передохнуть. Чтобы не тратить время даром, Сигорд вынул из ящика пару ботинок и принялся их рассматривать поближе. Пальцы на холоде плохо слушались, толстенные подошвы на грубых ботинках не гнулись вообще — деревянные, что ли?
— Что стоишь, да? Подходи, отремонтирую в лучшем виде! Набойки, накатки, подклею, а? Иди сюда, отец, недорого возьму! Совсем даром сделаю, за материал заплатишь! Что там с ними?
Сигорда угораздило остановиться рядом с будкой сапожника-ассирийца и тот немедленно взялся вербовать нового клиента. С одной стороны Сигорда раздосадовало, что кто-то вторгся в его размышления, пусть даже и по такому ничтожному поводу, как думы о носкости обуви, а с другой — его как потенциального заказчика восприняли! И пусть это всего лишь сапожник, который немногим богаче его, Сигорда... Хотя нет: живут ведь и за аренду платят, и лягавым, чтобы не трогали.
— Да нет, спасибо. Это я смотрю обновку, жестковата подошва кажется.
— Ну-ка, дай сюда! — Ассириец схватил ботинок, повертел, помял. — Зато сносу им не будет. Подошва обомнется. Ты, папаша, обувку пока не носи, а пару раз смажь ее бараньим салом, а лучше вазелином, изнутри. На ночь смажь, а утром руками обомни. И так три дня, на четвертый — носи на здоровье!
— Думаешь, поможет?
— Кожа. Еще как поможет.
— Вот спасибо, сынок. А то, думаю, жесткая очень.
— Конечно жесткая. Помажь ее, помажь, как я сказал.
— Ладно. В другой раз починю у тебя чего-нибудь. Именно у тебя, потому как мастера видно, даром что молодой.
— Молодой не молодой — восемь лет сам на хлеб-масло зарабатываю. А что это за ящик у тебя? Где брал?
У Сигорда екнуло сердце: он почувствовал интерес покупателя к товару... И точно: ящичек-то как создан для сапожников! И прочный, и форма удобная, и отделения и все дела...
— Соображаешь! Ящичек-то как раз сапожный. Я же говорю: мастер ты, и глаз у тебя орлиный!
— Хороший ящик. Где брал, чего стоит? — Сигорд раскрыл было рот кружева плести про покойного брата и остатки его производства, типа, антикварные дорогостоящие остатки, а вместо этого брякнул:
