- Прошу товарищей командиров к столу, - церемонно произнес староста. И, садясь вместе с нами за стол, спросил у Дымова: - А ты, Алексей, сержант или уже нет?
- Сержант, сержант. - Успокоил хозяина Бродяга. И продолжил: - Мы к вам, Филипп Христофорович, вот по какому делу… Хотим обменять кой-какие товары на продовольствие.
- Да я уж понял, чай, грамотный. Одного не могу понять, товарищ капитан, а почему вы ко мне обратились.
Но старого опытного чекиста на мякине не проведешь! Шура пристально посмотрел в глаза Христофорычу и медленно и веско произнес:
- Вы, наверное, пароля ждете? Так не будет пароля, не успели его нам сообщить.
«Оп-па! Выходит Бродяга его уже «прокачал», и понял, что Неущенко специально оставлен в тылу у немцев!» - это единственное, что я смог понять из всей этой сцены. Правда, многое в поведении Христофорыча весьма удачно укладывалось в эту версию: и скорость, с которой он сориентировался в обстановке, и то, что он не забыл снять «маячок» при появлении в деревне немцев, и его спокойствие в общении с нами.
- Ну, значит, вы меня не знаете, и я вас не знаю. - Спокойно ответил хозяин.
- Филипп Христофорыч, да ты что! - вскочил с лавки Зельц. - Мы же свои!
- Сержант, остыньте! - не сказал, а именно приказал Бродяга.
Зельц осел, как будто он был надувной игрушкой, и из него выпустили воздух.
- Жаль, очень жаль… - тихо произнес Шура. - Ну что ж, значит не судьба… Кстати, Филипп Христофорыч, вы поляну в лесочке этом знаете?
- Как не знать… А что такое?
- На ее юго-восточном краю, метрах в трех от сосны, вершина которой раздваивается, вы, если вдруг понадобится, найдете двадцать карабинов с БэКа.
- Да зачем они мне, товарищ капитан. Я - человек мирный. - Ответил староста.
Мне показалось, или эти двое играли в какую-то непонятную мне словесную игру, вроде буриме?
- Ну что же, товарищи, я думаю, нам пора. - Сказал Бродяга, вылезая из-за стола.
- Что же, вы даже не повечеряете? - спросил Неущенко.
- Некогда нам. Дела. Сами понимать должны…
- Да я понимаю.
Но, когда мы уже стояли в дверях, но обронил, как бы невзначай:
- А что на обмен-то привезли?
Бродяга ответил, так, как будто он не общался с подпольщиком в тылу врага, а разговаривал с соседом по даче:
- Керосину литров пять, колес тележных три пары, брезенту немного, котелков штук тридцать.
- Ну, так оставьте, что вам их назад тащить-то?
Дымов даже рот открыл от подобного предложения, но Бродяга спокойно ответил:
- А какой нам с этого гешефт?
