Я устало опустился на стул и стал стаскивать ботинки:
— Ты можешь рассказать, что произошло?
— Слушай, — со зловещим спокойствием отвечала моя жена.
Дело обстояло так.
Часа два после моего ухода все было спокойно: Сьюзен готовилась к лекциям — она преподает в нашем же университете французскую поэзию. Мари сидела в своей комнате, Джэнет — в своей (дочурка с утра кашляла, так что в ясли мы ее не повезли). А потом фее понадобилось в туалет… и тут же, как назло, в коридор выползла Джэнет (ходить она еще не умеет, но ползает очень ловко и с огромной скоростью). А дабы довершить скандал, на второй этаж поднялась Сьюзен.
В результате Мари был поставлен ультиматум: или она одевается, как человек, и перестает трясти сиськами перед всеми желающими и нежелающими — или же Сьюзен будет вынуждена ограничить свободу ее передвижения…
— Но она же объяснила! — с досадой перебил я. — Феи не носят одежды. Если им холодно — они больше едят!
— Плевать мне, сколько она ест! — вскричала моя жена. — Но если она хочет жить у меня в доме, ей придется выполнять правила!
Я с удивлением посмотрел на Сьюзен: откуда такие страсти?…
— Остынь… — миролюбиво сказал я и потрепал ее по плечу. — Я с ней поговорю, ладно?… Где она?
— У себя в комнате, — со странной интонацией отвечала Сьюзен.
По-моему, она чего-то не договаривала… Впрочем, я с тем же успехом мог расспросить Мари.
Первым, что я увидел, войдя в комнату феи, была стоявшая на столе клетка (раньше в ней жил купленный для Джэнет хомяк — но он почему-то почти сразу сдох, а нового мы пока не купили). Потом я заметил Мари: забившись в угол клетки, фея съежилась в жалкий комочек.
Когда она увидела меня, то ничего не сказала — лишь вцепилась в решетку замурзанными пальчиками и заплакала. С разрывающимся от жалости сердцем я отпер дверцу… Пулей вылетев из клетки, Мари бросилась мне на грудь и прицепилась к свитеру.
Я накрыл ее ладонью и почувствовал, как рыдания сотрясают ее крошечное тело.
— Теперь ты понял, почему у меня заклеены пальцы?
Я обернулся: у двери стояла Сьюзен и, подбоченясь, с вызовом глядела на меня.
— Как ты могла?! — с укоризной воскликнул я.
— А в чем дело? — притворно удивилась моя жена. — Почему мы не можем держать ее в хомячьей клетке?
12. Сны, которые мы выбираем
В тот вечер никто ни с кем не разговаривал: я обиделся на Сьюзен за то, что та обидела Мари, а фея обиделась на меня за то, что я отказался выгнать Сьюзен из дома. В результате, я ушел в кабинет работать, моя жена читала в спальне книгу, а Мари сидела у себя в комнате на карнизе и дулась.
