Костромской упал, поднялся, снова упал. Умные желтые глаза за его спиной. Мокрый нос ласкает ветерок, доносящий запах паленой шерсти, жареного мяса и опять же, жженого сахара. Под землей, в гигантском котле, огонь пожирал последнюю надежду человечества. Профессор засмеялся. Он попытался увернуться, загораживаясь мешком. Мощные клыки стали рвать мешковину, а потом и плечи и шею. Он рванулся прочь. Как ему хочется жить. Он хочет жить. Впереди еще четыре пары желтых глаз. Они тоже хотят жить.
Сергей Заманский возвращался домой в хорошем настроении. И хотя ноги утопали в снежной каше, а сугробы вокруг только-только начинали темнеть и съеживаться, воздух уже был по-весеннему теплым и даже запахи и звуки были какими-то весенними. Он не мог этого объяснить, но у каждого времени года, они были своими, особенными. Даже один и тот же звук все равно отличался своей тональностью что ли. Вот, например надрывающийся за окном двигатель ЗИЛа осенью гудел по-одному, а зимой, по-другому. И проснувшись каким-нибудь воскресным утром, Сергей уже по доносящемуся со двора шуму знал, что наступила зима. И без прогноза погоды было понятно, что пора менять пальто на дубленку.
Вот и сегодня он шел, подставляя лицо ласковым лучам солнца, и улыбался, слушая чириканье воробьев. Весна звучала. И даже то, что на двери подъезда висела табличка "осторожно окрашено" и намалеванная на стене стрелка указывала в сторону черного хода, не испортило ему настроения.
Ну что же, войдем через черный ход. И он, весело помахивая авоськой с апельсинами, завернул за угол. Сергей уже взялся за дверную ручку, когда заметил, как что-то блеснуло под строительными носилками, прислоненными к кирпичной стене. Хм. Медальон или брелок с короткой цепочкой. Может быть даже ценный.
Сергей задумчиво покрутил находку в руках и сунув ее в карман, вошел в подъезд. В сумраке площадки первого этажа его шаги прозвучали неожиданно гулко. За спиной кто-то чихнул. От неожиданности Сергей вздрогнул и обернулся. Никого. Показалось.
Он нажал кнопку лифта. Где-то наверху что-то заскрипело, но сразу же стихло. Сергей повторил попытку. И снова лифт напряг свои железные мышцы и не сдвинулся с места, как будто что-то насильно удерживало его. Заманский застыл в нерешительности. От тоскливо завывающего в лифтовой шахте ветра стало как-то не уютно. Где-то на третьем этаже хлопнула форточка. В спину повеяло холодом. Сергей передернул плечами. Соседний грузовой лифт не работал уже неделю и Заманский даже не стал пытаться вызвать его. Эхе-хе, пешком, так пешком.
