Четверка сравнивает счет | страница 38
— Что насчет оружия? — спросила я.
— Оружие останется. На этот раз меня ничто не остановит. Попробуй только увильнуть, и я тебя пристрелю.
— Э, есть проблема безопасности.
Он взялся за молнию.
— Ладно, я оставлю пистолет на ночном столике.
— Я говорю не о пистолете.
Морелли прекратил расстегивать молнию.
— Ты не на таблетках?
— Нет.
Я ведь не думала, что раз в тысячелетие мне будет гарантирован секс.
— Что насчет…
— У меня нет ни одной штуки.
— Вот дерьмо, — выругался Морелли.
— В твоем бумажнике водится что-нибудь?
— Тебе будет трудно поверить, но от копов не требуют носить презервативы на случай непредвиденных обстоятельств.
— Да, но…
— Мне уже не восемнадцать лет. Я больше не делаю зарубки на девяти женщинах из десяти, мною встреченных.
Это воодушевляло.
— Не думаю, что ты хотел бы поделиться со мной настоящим соотношением.
— Прямо сейчас, оно ноль к нулю.
— Мы можем попробовать пластиковый пакет из-под сэндвичей.
Морелли хмыкнул:
— Ты смерти моей хочешь.
— Временное умопомешательство.
Ухмылка стала шире.
— Я так не думаю. Ты меня давно хотела. Ты так и не смогла пережить, что я тебя лапал, когда тебе было шесть.
Я почувствовала, как у меня открылся рот, и мгновенно захлопнула его, наклонилась вперед и сжала руки в кулаки, чтобы не стукнуть его.
— Ты такой мерзавец!
— Я знаю, — согласился Морелли. — Это в генах. Хорошо, что я такой очаровашка.
Морелли можно назвать по-всякому. Но только не очаровашкой. Кокер-спаниели — очаровательные. Детские сандалики — очаровательные. Морелли — не очаровательный. Морелли может бросить взгляд на воду, и она закипит. Очаровательный — слишком мягкое определение для описания Морелли.
Он потянулся и подергал меня за волосы.
— Я сбегал бы в магазин, но догадываюсь, что твоя дверь будет закрыта, когда вернусь.
— Очень возможно.
— Ладно, тогда, полагаю, остается только одно.
Я вся подобралась.
Глава 4
Морелли протопал в гостиную, устроился на диване и взял пульт.
— Мы можем посмотреть бейсбол. Сегодня играют «Янки». У тебя припасено какое-нибудь мороженое?
Целых шестьдесят секунд мне потребовалось, чтобы обрести снова голос:
— Малиновое эскимо.
— Идеально.
Меня заменили на малиновое эскимо, и при этом Морелли совсем не выглядел несчастным. Мне же, с другой стороны, хотелось что-нибудь расколошматить. Морелли был прав… я слишком его хотела. Возможно, и насчет занавесок он прав тоже, только мне не хотелось останавливаться на этих занавесках. Похоть я еще могу представить, но при любой мысли об отношениях с Морелли кровь стыла в моих жилах.