Недаром, все такие картины выходят в свет с большим скрипом, с купюрами, а идут мало, на окольных экранах. Лапин, Романов, Катька[17] и др. достаточно умны, чтоб не понимать в чем дело.
Как-то корреспондирует с этим то, что мне вчера рассказала Генька. У нее была экскурсия - 5 класс какой-то московской школы. Мальчик, очень интеллигентный, серьезный и дотошный, ей сказал: вот у нас возле школы есть два дома - ХYII века, на них написано, что они памятники и что они - на содержании государства. А какое же это «содержание», если там все загажено, разбито, запущено?... Потом: при переходе от «объекта к объекту», она его спросила - ты, что древностями интересуешься. Нет, - ответил он, - Я занимаюсь 1937 годом!
Генька, потрясенная, сначала сделала вид, что не понимает. Он ей: «А, Вы, что не знаете, что такое 1937 год? - Ну, и как же ты этим занимаешься, где ты достаешь материалы и т. д.? - Да, это трудно - достать что-либо.' Но я не отступлюсь. Я должен узнать, как это стало возможным, чтобы было уничтожено столько невинных людей, борцов революции, ленинцев?!» Это - пятиклассник.
9 мая 72 г. .
День победы. Жуткий день. В нем будто концентрируется вся юность, все главное в жизни, вся твоя значимость реальная и самоуважение. И хочется куда-то вырваться, что-то сделать, побыть с людьми... С какими? С кем?
Вчера я весь день был с Колькой Варламовым.[18] Походили вдвоем по улицам. Рассказал я ему все свое. Потом стали пить, пьяные провожались до его дома. А сегодня уже не сошлись и даже не позвонили друг другу: то ли у него дела, то ли у меня - сознание ненужности портить вчерашний день, потому что делать нам друг с другом больше нечего.
А состояние полного отчаянья - от беспощадной одинокости, из которой невозможно вырваться. Анька (дочь) даже не поздравила меня с праздником. Генька тоже. Из жалости к ней, из врожденного чувства долга, из привязанности к ее беспомощности - я самым пошлым образом гублю все свое, так называемое, «свободное время». У меня столько возможностей видеться с интересными людьми, быть в очень содержательном обществе, такая, резко усилившаяся в последние годы, тяга к интеллектуальному потреблению (особенно через картины - когда в декабре я был в Ленинграде, высшее наслаждение и.самое сильное впечатление - «Русский музей», в котором я был около десяти раз, а запасник оставил просто ошеломляющее впечатление) - при всем этом я бессмысленно просиживаю субботы и воскресенья (когда они свободны) в своей комнате (а она лежит в своей) только ради того, чтоб не обидеть, чтоб она была спокойна и... , чтоб я сам не испытывал комплексов. Идиотизм.
