2
Прошло еще некоторое время, в течении которого я все так же монотонно прорубал себе путь в крепкой траве, орудуя дубиной механически и почти бездумно, как автомат. Местность постепенно поднималась вверх, все чаще появлялись каменистые участки. Трава заметно поредела, пока не исчезла совсем, и я оказался на каменистой возвышенности, открытой со всех сторон и обдуваемой мягким ветром. Прямо передо мной на расстоянии не более километра косо поднимался в небо столбик сизого дыма, скорее всего от костра. Я обалдело уставился на дым, пытаясь понять, что это может означать, и что теперь делать дальше. Глаза заливал пот, я смахнул его со лба и чуть было не закричал от острой боли в ладонях: соленый пот проник в раны, и их нестерпимо зажгло.
Если это костер, то впереди меня ждет встреча с людьми. Кто они — враги или друзья? А может быть это вообще не люди? Я решил не рисковать и подойти к огню поближе, чтобы разведать обстановку прежде чем показаться кому-либо на глаза. Теперь я продвигался более внимательно, прислушиваясь к лесным звукам и ежеминутно оглядываясь по сторонам. Минут через двадцать я уже лежал неподалеку от костра, неподвижно притаившись в кустах.
Рядом с костром сидел старик, застыв словно идол и скрестив ноги в позе лотоса. Его глаза были закрыты, и в своем потрепанном и непривычном одеянии он был похож на высушенный временем огромный гриб, который по какой-то нелепой случайности вырос вдали от влажной лесной тени. Я внимательно всмотрелся в его азиатского типа лицо. По его чертам я понял, что это был скорее всего китаец. Возраст старика определить было трудно — что-то около семидесяти-восмидесяти лет, но ему могло быть и шестьдесят.
Я пролежал неподвижно минут тридцать, но старик за это время даже не шелохнулся, сохраняя невозмутимость буддийской статуи. Уж не мертв ли он? — подумал я с беспокойством.
За последние полчаса я не заметил вокруг никакого движения, так что вероятнее всего старик был один. Костер был разведен неподалеку от небольшого покосившегося глинобитного дома, с окнами без стекол, но с ветхими деревянеными ставнями. Дом был крыт широкими бордовыми листьями, отчего он напоминал своим видом провинциальную зулусскую хижину. Я подумал, что выждал достаточно, и наступило время показаться из своего укрытия.
— Привет! — крикнул я по-английски и направился к костру, отряхиваясь по дороге от въедливой пыли.
— Здравствуйте! — снова поздоровался я, но старик продолжал сидеть без малейшего намека на движение, абсолютно никак не реагируя на мои слова.
