Монике вдруг захотелось одеться и спуститься – посмотреть, что происходит, но она лишь машет рукой. Наверное, топчутся там гомики да психи, а чтобы смотреть на гомиков и психов, не стоит бежать на улицу, говорит она себе, закрывает дневник, идет в спальню и ложится спать. Чарльз, встав на задние лапы, тянется к перилам балкона, глядит туда, где раскинулся Меркадо, и виляет хвостом.
Пьяный Франсис остался лежать, где лежал, а я пошел домой. Улицы были темны, фонари не горели, окна в домах не светились.
«Ох уж эти отключки, мать вашу…» – бормотал я, взбираясь во мраке по лестнице к своему жилищу. Ввалившись в комнату, не раздеваясь рухнул на кровать. Голова трещала и раскалывалась. Я тер виски, но боль не проходила. «Удружил мне Франсис своим самогоном, в рот больше не возьму это зелье, у меня еще хватает денег, – бурчал я, – чтобы купить «Джонни Уокер» с черной этикеткой или – а почему бы и нет? – «Чивас регал».
«Опять несешь всякую чушь, фантазер непутевый. Потому и сидишь на мели», – зудела Бэби мне в ухо. Она и была тут и не была.
«Купим ром, купим ром», – бубнил Франсис, которого здесь тоже не было, хотя я его прекрасно слышал.
«Ладно, пока обойдусь тем, что есть, – сказал я себе, вспомнив, что ром, как и кусок свинины, уже можно получить по карточке. – Возьму завтра». Но назавтра меня ждало срочное дело по обмену жилья в провинции Пинар-дель-Рио.
С трудом дотянулся я до телефона и хотел набрать номер Моники, но аппарат не подавал признаков жизни. На кой черт он мне вообще нужен? Опять не работает.
«Пошли они все… и ром, и телефон, и Моника», – сказал я и, засыпая, слышал, как по крыше застучали тяжелые капли дождя.
Если говорить о вере, то можно сказать, что Моника верит во все: в Бога, в святых и особенно в Пречистую Деву из Кобре, покровительницу кубинцев; верит в богов сантерии, а Малу уговаривает ее поклоняться богине моря и всех вод Йемайи. «Ты дочь Йемайи, и она тебя призывает, – говорит ей Малу. – Если хочешь, поговорю с доном Хенаро, и он все устроит».
Моника верит астрологии и гороскопам, которые регулярно передает радио Майами, а также в спиритические сеансы, на которых Рохелио, актер, с которым она жила, вызывал разных духов по четвергам в девять вечера в своей квартире на Рампе. Наконец, верит она в хиромантию и в гадание на картах, в том числе на таро.
Не верит только в майобе, потому что воочию не видела ни одного члена этой секты, а также боится сатанизма, поскольку это – плохой, страшный культ, а она, безусловно, добрая и хорошая женщина.
