Ты торопишься к своему другу, который мастерит плот. Идешь, чуть покачивая бедрами и задом, плотно обтянутым узкими джинсами. Солнце уже стоит высоко в голубоватом безоблачном небе, с моря дует ветерок. Проходишь мимо группки мужчин, которые отпускают в твой адрес сальные комплименты или просто слова восхищения. А там навстречу идут три парня и, понятно, будут приставать к тебе, но ты, не сбавляя хода, умеряешь их пыл ледяным взглядом и резким жестом. Они продолжают бормотать фривольные любезности, но отстают.
Ах, Гавана, ах, Малу!
Что должна чувствовать женщина, к которой постоянно цепляются на улице? Что чувствуешь ты, Малу?
«Мне это нравится. Мне нравится обольщать, знать, что я хороша, ой как хороша и желанна. Это дает мне уверенность, веру в себя. Красивой женщине подвластно все, а я красива», – говоришь ты себе и потом добавляешь: – «Тут, если не будешь красивой, – замордуют».
Последнее утверждение очень спорно, ибо есть и некрасивые женщины, добившиеся многого в жизни.
«Четыре или пять, не больше, – ты бы так ответила. – В этой стране главное иметь большую задницу. Ну, и немного ума, конечно, не помешает».
Ах, Гавана, ах, Малу, ничто с тобой не сравнится!
Но ты привлекаешь не только мужчин. В дверях обшарпанного дома стоит старуха. Это – Манолито-Бык. Завидев тебя, она улыбается и машет левой рукой в знак приветствия. Ты с улыбкой машешь в ответ.
– Малу, детка, поди сюда, у меня есть для тебя кое-что интересное, – говорит она.
Ты спешишь, но знаешь, что нельзя злить Манолито, женщину очень влиятельную в твоем мире. Ты подходишь к ней, целуешь в щеку и слушаешь то, что она тебе сообщает.
Манолито говорит хриплым шепотом, все время оглядываясь по сторонам, словно чего-то опасаясь, а ты согласно киваешь в такт ее словам.
– Ладно, договорились, – заканчивает Манолито. – Обязательно пойди к нему. Да, самое главное, не забудь о моих комиссионных.
Распрощавшись с Манолито, ты навещаешь своего приятеля, который под большим секретом говорит тебе, что дело с плотом покамест откладывается. От него ты выходишь в плохом настроении и направляешься на Малекон.
Мой друг Франсис жил один в ветхом доме с потрескавшимися потолками, до отказа забитом всякими вещами, которые он покупал для перепродажи. Когда мы после похорон к нему зашли, в большой комнате царил жуткий беспорядок: на софе валялись штаны и трусы, на стульях – рубашки и футболки, а носки и платки – на столике возле тарелки с объедками, рядом с вилкой и ложкой.
