— Не могу себе вообразить Кэмпбелла в роли соблазнителя, — весело заметил Уимзи.
— Я бы предпочел вообще его не воображать ни в какой роли, — проворчал Уотерз, — но он сам чересчур много воображает о себе, и однажды…
— Ладно, ладно, — поспешно сказал Мёрдок. — Это правда, что здесь его не очень-то жалуют, я имею в виду Кэмпбелла, но лучше уж проявить снисхождение и не обращать на него внимания.
— Легко сказать… — начал Уотерз.
— А по поводу рыбалки он ни с кем не сцеплялся? — прервал собеседника Уимзи.
Если уж разговор зашел о Кэмпбелле, лучше постараться, чтобы в нем ни в коем случае не участвовал Уотерз.
— Было такое, — ответил МакАдам. — Он все время ссорится из-за этого с мистером Джоком Грэхемом. Тот как-то рыбачил в заводи под окнами Кэмпбелла. Вообще-то, конечно, кругом сколько угодно хороших мест, где можно ловить рыбу, не беспокоя Кэмпбелла: очень уж он из-за этого бесится. Но, в конце концов, заводь ведь не его собственность. И река свободна для всех. Можно было ожидать, как Грэхем отнесется к возмущению человека, который сам никого ни в грош не ставит.
— Учитывая и то, — добавил МакГеох, — что Кэмпбелл пытался искупать его во Флите.
— Боже милостивый! И ему удалось? — заинтересованно спросил Уимзи.
— Да, но Кэмпбелла и самого искупали, — с удовольствием ответил Мёрдок. — А Грэхем с тех пор так и рыбачит в заводи каждую ночь, прихватив с собой одного или пару ребят. Он будет там и сегодня, не сомневаюсь.
— Так что, если Кэмпбелл захочет нарваться на драку, он знает, куда ему отправиться, — подытожил Уимзи. — Поехали, Уотерз! Пора по домам.
Уотерз, по-прежнему мрачный, поднялся и отправился следом за его светлостью. Уимзи, беспечно болтая, довез его до дома и проследил, чтобы он лег в кровать.
— Я не позволю Кэмпбеллу действовать тебе на нервы, — сказал он, прерывая поток ворчания. — Он того не стоит. Выбрось все это из головы и спи, а то не сможешь завтра нормально работать.
Ворчание стихло.
— Кстати, довольно неплохо, — добавил Питер, задержавшись перед пейзажем, что был прислонен к комоду. — Мастерски орудуешь мастихином, да, приятель?
— Кто? Я? — удивился Уотерз. — Ты не знаешь, о чем говоришь. Кэмпбелл — единственный в этих местах, кто умеет держать в руке мастихин. Во всяком случае, сам он говорит именно так. Он даже имел наглость назвать Гоуэна старомодным недотепой.
— Серьезное заявление, не правда ли?
— Надо думать. Гоуэн — настоящий мастер. Бог мой, да меня в жар бросает при одной только мысли, что Кэмпбелл это заявил во всеуслышание в арт-клубе в Эдинбурге, перед кучей народа, перед друзьями Гоуэна.
