Вспышкой белого света — свадьба. Карнавал пестрых красок. Взмывающие в небеса голуби…
Сын — Исмуратов Игорь Рустамович.
Крохотный красный комочек у груди, маленькие пальчики, сжатые в кулачки, беззубая улыбка, глазки-пуговки, темные, как у папы…
— Мой муж! Мой сын! — заволновалась она, нервно озираясь. — Где они? Где?!
— Вы были одна.
Да-да! Она была одна, она вспомнила! Игорек и Рустам оставались дома. Она возвращалась домой… несла в пакете покупки… и по дороге что-то случилось… Что? Этого в памяти не было. Так она и сказала.
— И все? — разочарованно поинтересовалась чернокожая. — А ВТС-код вашей планеты?
— Какой код? — не поняла Ирина.
— Лилома, — негромко, но со стальной ноткой приказа в голосе проговорил мужчина.
Чернокожая, уже открывшая было рот съязвить, недовольно промолчала.
— Вы попали в скверную историю, госпожа Исмуратова, — проговорил мужчина. — Закрытые миры закрыты прежде всего потому, что уровень развития цивилизации на них не соответствует галактическому порогу.
— Мы не освоили ближний космос, — сказала Ирина понимающе.
— В том числе, — согласился мужчина. — Преступники похищают людей из таких миров. С разными целями. Отследить подобные преступления очень сложно. Галактика велика, а закрытых миров много. Но вам знаком Флаггерс, вы уже называли это имя.
Ирина кивнула:
— Он — убийца.
— Флаггерс — убийца-профессионал. Состоит на службе у Артудекта… а это имя вам о чем-то говорит?
— Артудект… — она попробовала на вкус это странное имя, и память вдруг обожгло гневной яростью:- Предатель, сволочь, скотина!!!
Глубинным животным чутьем она поняла, что в ее беде повинен именно мерзавец Артудект. Что она знала его под другим именем… много лет… с самого детства… а потом, потом… Потом что-то случилось, а что именно, она не помнила.
Так она и сказала.
— Память ваша в дырах, госпожа Исмуратова, — сочувственно проговорила Бэлен лиданум. — Не блок и не психокод. Там просто пусто. Стерто. Похоже, что навсегда…
— Я ненавижу Артудекта, — сказала она и поняла с необычайной ясностью: она ненавидит этого поганца, чьего лица даже не может вспомнить сейчас.
Внезапно стало плохо. Не больно, а просто — очень плохо. Ирина начала терять сознание. Последнее, что ей запомнилось — солоноватый привкус слез на сухих губах. И все.
Очнулась все в той же палате. И все так же лился сквозь стены голубовато-белый чужой свет… Хотелось заплакать, но слез не было. Ни одной слезинки!
Ирина встала — с трудом: в раненом плече боли не ощущалось, но тело было ватное, слабое, голова кружилась и в ушах противно звенело… Она вышла на балкончик и прислонилась к стене, сражаясь с одышкой.
