— Вам туда нельзя, — спокойно остановила я его, — это реанимация, закройте сейчас же дверь!
— Где хирургия? — спросил он оборачиваясь.
— Вот, — я указала на соседнюю дверь, приготовившись к очередному раунду игры в вопросы-ответы.
Дверь распахнулась, и в освещенном провале показалось румяное личико медсестры Любаши.
— Ах, за городом лавина сошла, там где эти геологи роются, — затараторила она, — одного придавило насмерть, другого вытащили, Миха сказал, вроде живой.
— Когда будут? — все, игры закончились, есть работа, посетители могут подождать.
— Минут через двадцать, там проход занесло.
— Хорошо, готовьте вторую операционную, я сама встречу.
— Кто оперирует? — по-деловому поинтересовалась Любаша.
— Все спят?
— Да, кроме дежурной бригады и Игорька, у него через полчаса смена начинается.
— Значит, я, Игорек и Олир, он недавно заступил, всех, кто работает более пяти часов отправить спать.
— Анна Дмитриевна, — укоризненно заговорила Любаша, — вы уже третьи сутки на ногах, может я разбужу кого?
— Спасибо, Любаша, — улыбнулась я, ее заботе. Ну, почему, мои подчиненные называют меня по имени отчеству, только когда мною недовольны? — Но сон, это святое, я и так целый час недавно спала, у остальных еще будет время себя показать, шторм скоро, так что, иди, готовь операционную и что б Игорек был как штык, иначе погоню взашей!
— Хорошо, — Любашина головка собралась исчезнуть за дверью, но я остановила ее.
— Люба, ты Зака не видела?
— Нет, носится где-нибудь, оглоед эдакий, с утра не заявлялся.
— Ладно, жрать захочет — придет, — философски изрекла я.
Люба согласно кивнув исчезла, мягко притворив дверь, а я, озадачено морща лоб, принялась гадать, куда на этот раз могло занести моего охламона. Человек, до этого так истово рвавшийся в хирургию во время нашего с Любой разговора стоял, словно окаменев. Я попрыгала на месте. Ножки мои, ножки, согревайтесь, сейчас стоять вам придется долго и нудно.
— Аня, это ты, что ли? — как-то неуверенно проговорила 'меховая куртка'.
— Я и что из… — раздраженно начала я, мыслями уже находясь в операционной, но осеклась, узнав голос.
— Папа? — спросила я не менее неуверенно, чем он. Вот уж кого не ждала увидеть. Принесла нелегкая!
— Анечка, я так… — он попытался меня обнять, я отстранилась.
— Убери машину, пожалуйста, — попросила я, — ты загораживаешь подъезд.
Сбитый с толку этакой теплой встречей отец махнул водителю вездехода, приказывая отъехать в сторону.
— Как дома? — спросила я, только что б не молчать.
