Единственная причина, по которой Лунд их кормил и жаловал: что пришли они из чужих краев и с кривичами сговориться никак не могли.
Славка высказал свое недовольство Лунду, но наместник не внял. Тоже понятно. У него каждый умелый дружинник — на счету.
Других нет, заявил Славке Лунд и обратил внимание на то, что все приданные вой — мужи крепкие и грести умеют хорошо. А если издали взглянуть, то и не поймешь, кто у Богуслава будет весла ворочать. Сочтут возможные недруги щиты да шеломы, решат, что имеют дело с немалой дружиной, — и в драку не полезут. А если все же полезут, так тут пособит Владимиров давний соратник Хривла.
С даном на кнорре пойдут одиннадцать матерых викингов и еще семеро пусть молодых, но по крови — тоже скандинавов. А это многое значит.
Так что Славка хоть и побурчал по поводу своих новых воев, но в основном — для порядка. На такой отряд ни одна разбойничья шайка напасть не рискнет. А рискнет — так там же вся и ляжет. Разбойники — не гридь. Умения воинского у них не больше, чем у мерян-водян Славкиных.
— Зато кормчего я тебе даю умелого и славного, — порадовал наместник Славку. — Десятника моего, Кведульва Мокрую Спину. Надежный воин. Вместе с конунгом нашим не раз в вики ходил.
«Еще один старый хирдманн Владимира, рассчитывающий на благодарность князя», — подумал Славка. И ошибся. Отчасти.
Кведульв Мокрая Спина оказался довольно молодым. И — крутого нрава, как вскоре выяснилось.
Помимо воинского отряда и припасов на лодье следовало разместить Рогнедину челядь и ее немалое имущество. С полудня взмыленные холопы и холопки подлинным присмотром княгини принялись загружать Рогнедино богатство.
Тут-то кормчий и показал себя, свернув пару носов и повыкидывав обратно на причал большую часть Рогнединой клади. Взбешенная княгиня примчалась на берег и в ярости велела холопам скрутить кормчего и отколошматить палками.
Тут бы холопам и конец пришел, потому что Кведульв обнажил меч и с добродушной улыбочкой пообещал организовать полоцким воронам скорую и обильную поживу.
Холопов эта улыбочка не обманула. Всем ведомо: если нурман улыбается, значит, крови будет много — и крови не нурманской.
Пришлось вмешаться Славке. Кое-как он успокоил и княгиню, и кормчего. Первой пообещал, что возьмет на борт всё, что можно. Второму — что не позволит пустить лодью на дно грудой тяжеленных сундуков.
Но присматривать за погрузкой Славке пришлось лично. И удовольствия это ему не доставило.
