Инженер-конструктор…
Залитая солнечным светом, она шествовала ему навстречу по сверкающему мрамором вестибюлю. Изумление инженера… Его оторопь…
Вечером они отправились в кино. Давали “Великолепного” с Жан-Полем Бельмондо. Выходя после киносеанса на улицу, малышка заметила, что у Володи, так звали нового знакомого, такой же красиво подстриженный затылок, как у Жан-Поля.
Провожая ее, Володя рассказывал о своей учебе в институте. О недавней поездке на практику в Красноярск, где в центре города расположен громадный парк, в котором встречаются забредающие из тайги медведи.
В подъезде общежития поцеловались. И, неся образ жан-полистого Володи в душе, малышка прошла мимо вяжущей вечный носок вахтерши, поднялась в комнату, где светился ночник, пахло жареной картошкой и слышалось посапыванье работниц конвейера.
На следующий день конструктор позвонил, пригласил малышку к себе послушать записи Розенбаума и Высоцкого. Малышка с радостью согласилась, воображая, как будет представлена Володиным родителям и какое впечатление на них произведет.
Но хитрый Володя выбрал время, когда родители слиняли на юбилей к давнему общему другу. Не прошло получаса с момента, как гостья переступила порог, а она уже почти лежала, откинувшись на спинку дивана… Из магнитофона неслись хриплые вопли. И, более растревоженная, чем испытывающая подлинную страсть, малышка отвечала на затяжные поцелуи Володи.
В течение нескольких последующих дней от конструктора не было ни слуху, ни духу. На час обаяв красавицу, он чувствовал: еще раз выглядеть таким же неотразимым вряд ли удастся.
А малышка? Она, бедняжка, страшно переживала — сперва по поводу своей податливости на диване. Затем по поводу Володиного молчания.
“В. где ты? — однажды вывела она на листке бумаги, лежавшем на ее рабочем столе. — Позвони мне, позвони, — добавила малышка, как раз перед встречей с В. посмотревшая фильм “Карнавал”, произведший на нее, саму однажды испытавшую притяженье ВГИКа, глубокое впечатление. — Если я в твоей судьбе, — торжественно начертала малышка слова из песни, исполняемой героиней фильма, — ничего уже не значу, я забуду о тебе! Я смогу, я не заплачу!”
Все же в заключение данное произведение украсилось горючими каплями, сорвавшимися с кончика носа.
Через пятнадцать лет Володя, уже далеко не прежний пустомеля, засыпая после длинного рабочего дня, не принесшего как всегда, ничего кроме чувства глубокого удовлетворения, вдруг с ослепительной ясностью припомнил подернутую июльскими сумерками гостиную, диван, шею малышки, отмеченную родинкой. Сердце Володино сжалось… И больше ничего.
