Жил некий Йован. У него был свой участок и дети, свой дом и
свое дело, земля и скотина. Но он погиб. Его убил Стоян. И взял его жену, детей,
дом, хозяйство. Прочно устроился на месте Йована. Для меня очевидно, что сей
новый хозяин все-таки не более чем Стоян, хотя и завладел женой, детьми, домом,
землей и скотом Йована. Поэтому я зову его Стояном, а хозяйство, детей, землю,
да и жену — Иовановыми. И я здесь ничего не спутаю и не забуду. Таков мой
обычай. И он не плох: думаю, и у вас такой же... (Бурное одобрение. Крики:
“Верно!”)
Но среди вас, должно быть, есть люди, которых все это не
убедило. Они думают: такое сравнение явно хромает. Сейчас ведь речь идет не о
воре и убийце Стояне, а о русской земле и русском народе, которые нашли истинную
форму для своего государственного и национального устройства, обрели счастье и
силу: дивно расцвела ныне русская земля, расплескалась сила русская и трепещет
от нее старый мир.
Посмотрим, так ли это! Нам нужна истина, а она мне всегда
дорога, какая бы ни была. Итак, посмотрим.
На днях я беседовал с одним молодым человеком, который из любви
к своей русской земле тайно перешел границу, пробыл там почти полгода и тайно же
вернулся. Его впечатления опубликованы в 24-ом и 27-ом номерах наших бюллетеней.
Из длинного, 4-часового разговора я приведу лишь вот это:
“Это страна, в которой никто, кроме малых детей, не смотрит вам
в глаза. При разговоре глядят вверх, вниз, или мимо вас, но только не в глаза.
Лишь после более близкого знакомства глаза с опаской поднимаются и нерешительно
встречаются с вашим взглядом. Впрочем, и потом — тоже. От привычки трудно
избавиться.
Это страна как бы без стариков. Это — первое, что бросается в
глаза. Старшие поколения настолько проредили, что лишь отдельные их
представители еще попадаются вам навстречу.
Это страна глубочайшей безропотности, которая стала привычкой.
Подобно тому как мы сносим огромную силу атмосферного давления и не ощущаем ее,
поскольку — привыкли.
Это страна, в которой ничего нельзя купить без давки. За шесть
месяцев я ни разу не видел, чтобы в Совдепии хоть одного товара было в достатке,
с избытком. Поэтому за всем выстраивается очередь, “хвост”: спички, мыло, мука,
обувь, трикотаж, даже железнодорожные билеты. Ни с одной станции никогда не
уедут сразу все пассажиры: кто-то должен остаться, так как не хватает мест
Это страна, где люди покупают вещи, абсолютно им не нужные — в
надежде, что путем обмена будет легче приобрести необходимое. Это страна, в
которой немногие привилегированные городские семьи имеют право на отдельную
квартиру. Нередко в одной большой комнате живут по три семейные пары или одна
такая пара плюс два-три одиноких квартиранта.
