Она рюмку опрокинула, конфетку зацепила, кофту – на стул и бюстик по ходу распоясывает. Как кобуру без пистолета.
И тут рев такой, словно медведь раненый. С кровати.
– Суки вы… Твари… – рванул он, сбросил вниз вялые ноги, дернулся и вдруг встал. На обе. Шатаясь, правда. Рукой за стойку держится.
– Убью, – кричит, и шаг сделал. Но стоя.
Я девушку раз так отодвинул и уже бочком, на всякий случай, снова к коньяку.
– Вот теперь уже есть повод выпить по-настоящему. За метод Палыча.
Короче, встал он постепенно после этого на ноги. А она меня на работе стала только Палычем называть. По отчеству. Так и прилипло. Никому мы не рассказывали об этом. И дома я у них только один раз потом был, посидел немного, объяснился. А то муж к ней стал недоверчивым. Хотя и ласковым. Все у него, оказалось, где надо, в порядке. Но звонить ей на работу стал часто, особенно к вечеру. Не без его стараний, думаю, мне предложили работу на зимовке, причем вахтовым методом. Здесь немного, а потом – где хочешь. А мне так даже свободней. Съездил пару раз в Питер, северян там уважают, договорился через сауну, что скоро опять в большую авиацию вернусь. Подумаешь, члены хотел на Родину привезти. Поддержать производителя. Не подрывная же литература. С кем не бывает… А о своем методе, Палыча то есть, я бы вам и сейчас не рассказал. Но узнал недавно, что поднялся мужик на ноги, и они съехали куда-то в Россию. Денег, «северные», накопили, пенсия у него неплохая – купят квартиру, жить можно и на «материке». Жить вообще везде можно. Особенно, где людей поменьше.
– И членов?
– И членов, – согласился он, поднимая за глотку трехлитровую банку. Терпкую, как прозрачный полярный спирт, прошибающий до слез, летящий на морозе пронзительной жесткой шелухой, похожей то ли на стылую воду, то ли на живые бриллианты…
– Смотрите, – махнул рукой на окно Палыч. – Какое удивительное сегодня небо. Звезды как драгоценные камни, прямо над снегом. Вам повезло с погодой.
– Не скажи, – хмыкнул оператор, недоверчивый ко всему, с литовской фамилией, отца которого сослали в Воркуту после войны. – Нам как раз метель немного для картинки нужна. Пойдем на улицу, чтоб на завтра не оставлять. Вы, ребята, в четыре руки снег бросайте вдоль окна. Вроде, как полярная пурга, тревожная. А на свету красиво будет крутить.
– И так под минус сорок на дворе… – мне стало себя жалко, запотевшего.
– Ничего, – легко потянулся за камерой литовец. Жмудь, это у них в генах, – спирт прогреет. А Палыч, по своему методу, покажет нам, как пургу по жизни гнать.
