Только отточенная тренировками у русских реакция позволила Алиму избежать смерти — он прыгнул вперед и избежал коварного удара ножом в спину. Бежать было некуда — узкий проход между грузовиками — да и незачем. Алим повернулся, чтобы встретить опасность лицом к лицу.
Силуэт его врага — он стоял в низкой стойке и лезвие длинного ножа, скорее всего переделанного в нож штыка от китайского карабина — поблескивало в неверном свете луны…
— Ты поднимешь руку на своего, брат? Как же ты после этого войдешь в мечеть, посмеешь ли обратиться к Аллаху?
Башир… Больше не кому. Оно и понятно — кровная месть, которая в безумной трактовке моджахедов превратилась в массовое кровопролитие. Он не может вернуться в лагерь с висящей на воротнике обидой, тем более что оскорбил его человек из отрядов Хекматияра. Если же он его убьет, то его за это не накажут — даже наградят.
— Ты мне не брат! Ты предатель.
— Почему?
— Что ты прицепил к контейнеру? Я видел! Ты предатель и работаешь на шурави! Предатель.
Алим отшатнулся назад — и Башир купился, бросился вперед, целясь ножом в горло. Приемом, которому Башира научили советские учителя-муаллимы из лагеря он отбил нож в сторону, сжатым «головой кобры» кулаком левой руки пробил в горло, ломая гортань. Удар был смертельным — человек задыхался за минуту. Американец услышал шум, и появился как раз тогда, когда Башир в последних конвульсиях дергался на земле.
— Что происходит?
— Господин, этот человек напал на меня с ножом… — простодушно ответил Алим.
Американец включил фонарик, его луч вырвал из тьмы посидевшее лицо Алима. Он наклонился, приложил два пальца к горлу, на секунду замер. Потом — выпрямился и затейливо, на своем языке выругался…
— Он первый напал на меня, господин…
— Да вижу… — досадливо ответил американец — иди за капитаном. Черт бы вас всех побрал…
Прицепленная в углу сорокафутового морского контейнера коробочка намертво вцепившись в металл отсчитывала последние часы жизни сотен людей…
Когда грянул взрыв, Алим находился в небольшой забегаловке на окраине Пешавара, обедал и согревался чаем — в Пешаваре было намного холоднее чем в Карачи, тут даже снег выпадал. Он посмотрел на часы, уже в третий раз, и только успел подумать что бомба не сработала как вдруг раздался даже не взрыв, нет… Это был глухой, низкий гул, далекий — но отчетливый. Такой, что мурашки по спине.
— Землетрясение, о Аллах, помоги нам! — крикнул кто-то.
Сшибая с ног друг друга, наступая на опрокинутые блюда с едой посетители забегаловки, среди которых было много моджахедов вывалили на улицу. Это был самая окраина, домов там было немного, а высотных не было вообще — и первое что они увидели, был огромный столб иссиня-черного дыма, поднимающегося где-то далеко, у гор. Там же, вдали, грохотали новые взрывы.
