Рейс из Адлера запоздал на два часа. Добравшись домой и уложив отдохнуть уставшую с дороги дочь, Лида и Валентин уселись на диване в маленькой смежной комнатке. — Ну, как ты тут жил без нас? — спросила Лида.
— Уж не знаю с чего и начать. У меня целый ворох новостей. Во-первых, я безработный…
— Как же так? Ты всегда был на хорошем счету.
— Сказали: или уходи «по собственному», иди уволим за служебное несоответствие.
— Но почему, за что? И что же ты не сказал мне об этом по телефону?
— Не хотел портить отпуск. А выгнали за то, что не так проголосовал на митинге в клинике. По поводу Чехословакии.
— Тогда понятно. Хотя все равно обидно. А нельзя было не пойти на это собрание? И что во-вторых?
— А в третьих, я собираюсь уехать работать на Чукотку.
— Что ты говоришь? Нашей Танечке холодный климат противопоказан. Она только-только вылезла из своих простуд.
— Ты — педиатр, тебе виднее. Но вы с ней пока останетесь в Москве.
— А ты что же, уже все заранее насчет нас решил? И даже не посоветовался?
— Я ведь еще не сказал тебе свое «во-вторых».
Лида вопросительно посмотрела на мужа. — Ника? — спросила она негромко.
— Причем тут Ника? Она остается здесь. Ты же знаешь, я давно подумывал уехать куда-нибудь в дальние края, увидеть новых, интересных людей, испытать себя. А потом описать все это на бумаге. Может и кстати, что меня выгнали с работы.
— Так что мотивы моего отъезда иные. Дело не в Нике. — Тут Валентин запнулся. — Но отчасти все же и в Нике, — добавил он после недолгого молчания.
Лида заглянула в комнату, где прилегла дочка. — Танечка заснула, даже посапывает во сне, — сказала она, вернувшись. — Море ей так понравилось, что трудно было вытащить ее из воды. А Ника… я давно замечала, что ты к ней неравнодушен. И знаю, что она хороший человек.
Валентин всмотрелся в опечаленное лицо жены. — Да, морщинок возле глаз стало больше, да, седины еще прибавилось в ее коротко стриженных, чуть подвитых волосах. Но до чего же вся она близкая и родная! А седина и морщинки — они ведь и у Ники появятся.
— Должно быть, мне надо сказать: поступай, как лучше для тебя, — продолжала Лида. — Поезжай, если тебе так нужно, ищи и накапливай опыт, пиши. Но ты все же обдумай все хорошенько… ведь нас связывают не только прожитые вместе восемь лет, не только моя любовь. Но и наша Таня. Возвращайся, когда разберешься в себе. Мы обе будем тебя ждать.
— Не горюй. Три года пролетят быстро.
— Это уж как для кого. — Валентин увидел на глазах жены слезы. — И за что мне такое испытание? Разве я и так не шла тебе навстречу? Всегда верила в тебя. Старалась поменьше нагружать домашними делами. Защищала, когда моя мама говорила, что ты законченный эгоист и лентяй. И даже согласилась… ведь у Тани мог появиться братик, тогда нас было бы сейчас не трое, а четверо. Вот об этом я сегодня страшно жалею…
