На распутье (Старый профессор) - Леонард Борисович Терновский

Валентин Никитич медленно шел по коридору клиники. С развешанных вдоль стен позолоченных рам на него важно смотрели портреты его предшественников. Целая галерея врачей, возглавлявших до него эту кафедру. Аж с 1810 года, значит, со времен прежде Наполеоновского нашествия! Правда, портрет третьего директора так и не разыскан, выходит, одного все же недостает. Нет, двух. Еще нет в этом ряду Крылова. Портрет-то его существует, только вешать его — нельзя. Ох, лучше бы не вспоминать об этой истории! А совсем скоро здесь повесят еще один, мой портрет. Врачу негоже закрывать на правду глаза. Два инфаркта у меня уже было, третьего не перенесу. Это не трагедия, а закон природы. Как-никак мне не сорок. И даже не шестьдесят. А за восемьдесят. Да, жизнь прожита.

Слева коридор смотрит окнами в палисадник, справа — двери в рентгеновские кабинеты. Там епархия Исаака, Исаак Матвеевича. Пришел он сюда после войны из фронтового госпиталя, и уже двадцать лет без перерыва работает у меня. Нет, с ма-аленьким перерывом. В январе 53-го, во время «дела врачей», его уволили из-за «служебного несоответствия». Понятное дело, как еврея. А потом снова пригласили вернуться.

Исаак и сегодня держится молодцем. А все-таки с той поры он словно немного ушибленный. Сейчас у него молодой помощник, зовут его — Валентин. Выходит, мой тезка. Может он и толковый специалист, а — дурак! Как можно? Высунулся недавно на собрании, проголосовал против нашей интернациональной помощи Чехословакии. Теперь его будут «прорабатывать», и — выгонят из клиники, непременно выгонят…

— Здравствуйте, профессор! — расстроено приветствовала его лифтерша, тетя Клава. — Моя машина-то опять на приколе. Вызвали мастеров, будут чинить.

Рассеянно кивнув лифтерше, Валентин Никитич продолжал думать: — Да, вот и у лифта выработался ресурс. Ведь здание клиники строилось еще в девятнадцатом веке. В ней как-то сам Чехов лежал. Я тогда в гимназии учился.

— Кабинет мой на втором этаже, два пролета, тридцать восемь ступенек, — вспомнил Валентин Никитич. — Раньше я не подсчитывал их. А сейчас каждый раз ощущаю их — дистанцией. Зайду-ка лучше сначала в кабинет Арсения, он тут, на первом этаже.

Доцент Арсений Григорьевич тоже кардиолог, можно считать мой ученик. Готовит докторскую, давно бы пора ему защититься, стать профессором. Ему бы я со спокойной душей и передал бразды правления. Но…