— Иди спать, чего торчишь тут?
— А ты?
— Не беспокойся обо мне, ладно? Когда захочу — лягу.
Но Зоська испытывала потребность обстоятельно оправдаться.
— Мне в самом деле совсем не хотелось пить, а ты…
— Хватит, а? Вечно такое учиняешь, что у человека рУки опускаются!
— Я?
— А кто же?
— Что я такого сделала? Я ведь просто хотела, чтобы и ты выпил.
— Самое подходящее время и место нашла для проявления заботы! Позор какой! Вообще-то мне следовало дать в морду этому типу.
Зоська оперлась о стог, прижала руки к груди. Сердце ее колотилось — торопливо, тошнотворно. Снова напал страх, о котором она забыла на минуту. Резкий, приглушенный голос Анджея доставлял ей физическую боль. Это было невыносимо.
— Перестань, — шепнула она.
Анджей бросил папироску, придавил ее башмаком.
— Жаль, что ты вовремя не умеешь сама себе этого сказать. Не становилась бы тогда посмешищем первой встречной финтифлюшки.
Зоська не поняла, о чем это он.
— Я — посмешищем?
— Само собой. Ты что, не слышала, как смеялась та кретинка?
— Какая кретинка?
— Та, что лицо себе кремом мазала, не слышала?
— Нет.
— Жаль.
И вдруг вскрикнул с отвращением:
— Ох, как же мне обрыдло все это!
Зоська притихла. Тревога и насильно выпитое молоко вызывали все большую тошноту. И вдруг ей сделалось так плохо, что она инстинктивно стиснула рукою горло и, словно бы ища какого-то спасения, шагнула вперед. И в ту же минуту зацепилась ногой за твердый, выступающий из земли предмет. Зашаталась и упала. Но тотчас поднялась.
— Что ты опять вытворяешь? — проворчал Анджей. — Падаешь на ровном месте.
— Тут пень какой-то, — простонала она.
— Пень? Откуда тут, на лугу, пень? Что ты городишь?
Он подошел поближе.
— Вот здесь, — показала Зоська.
Анджей наклонился и ощупью стал шарить в траве.
— Нет ничего!
И тут наткнулся рукой на острый колышек, выступающий из земли на ширину ладони.
— В самом деле какой-то колышек. Интересно, что за идиот воткнул его сюда?
Он поднялся, стал вытирать о куртку влажные ладони.
— Ну и роса! Ты небось вся мокрая.
— Да, немножко.
— Не ударилась?
— Нет.
— Хоть раз в жизни! — сказал Анджей с почти веселой ноткой в голосе.
Зоське это прибавило смелости.
— Давай ложиться, ладно?
— Ладно, — покорно согласился он.
Подошел к стогу, взглянул вверх.
— Будем спать как в гнезде! Погоди, я вскарабкаюсь, а потом тебя подтяну.
— Хорошо, — кивнула головой Зоська.
Анджей ухватился за жердину, с угла подпиравшую стог, и ловко, немного помогая себе плечом, на котором висел рюкзак, стал карабкаться наверх.
