Дом, где жили Петр и его зарезанная мать, был через три улицы. Ни один человек на свете не знал, что Колька успел побывать там в гостях, но когда четыре дня назад бабка сказала: “Муж убил, сына оставила”, — он сразу понял, о ком идет речь.
— Тебе кого, мальчик? — спросила бабка.
— Мне его, — сказал Петр и кивнул головой на Кольку. — Выйдешь?
Колька вскочил из-за стола и выбежал.
— Коля! — крикнула мать Вера. — Ты куда? Кто тебе разрешил?
— Я, это, — спохватился Колька, — вот, это друг мой, Петя, у него мать зарезали…
Все трое приподнялись на стульях.
— А ну, идите сюда, — приказал Леонид Борисович.
Колька и Петр переглянулись, но не двинулись с места.
— Я кому сказал? — Леонид Борисович повысил голос. Они поднялись на террассу.
— Садись, мальчик, — засуетилась бабка Лариса, — чаю попей…
— Не хочу я, — хмуро ответил Петр, глядя в пол, — я попрощаться пришел.
— Уезжаешь? — спросил Колька.
— Тетка к себе берет, в Серпухов, — сказал Петр, — она одинокая, болеет там…
— Так, — сказала бабка тихо, — так это, что, твою маму…
Петр поднял глаза. Кольке показалось, что он ослеп, ничего не видит: из голубых глаза Петра стали белыми, и какая-то в них стояла мутная вода, пленка какая-то.
— Мою, — ответил он.
— Отец ее, что ли, твой? — не унималась бабка.
Петр кивнул и вдруг опрометью бросился вниз по ступенькам, хлопнул калиткой. Колька, не спросившись, побежал за ним.
— Когда вы соображать начнете? — загрохотал отец на террасе, — кто же так…
Колька догнал Петра у самого поворота, потому что Петр шел быстро, почти бежал, и кулаком вытирал слезы.
— Петь, — крикнул Колька, — обожди, ты куда?
Петр резко остановился.
— Я мамку мертвую видел, — сказал он, плача. — Гроб-то открыли проститься. Она лежит, горло платком замотано. Все равно, как девчонка. И тетка говорит: “Шура помолодела”.
— А ты? — спросил Колька.
— Я ничего, — задыхаясь, сказал Петр, — я смотрю, и мне ничего. Наклонился к ней, а у нее ресницы — как задрожат!
— Ресницы? — ахнул Колька.
— Ага, — сказал Петр, — словно она хочет глаза открыть, а не может.
Они замолчали.
— Слушай, — Петр вытер мокрую от слез руку о штаны, — я чего пришел? Мамка тогда, когда ты у нас был, сказала, что ты — несчастный. Она все хотела к вам придти, на родных твоих поглядеть. Она мне сказала, что если ты им не нужен, мы тебя к нам заберем. Ну, вот.
Колька молчал.
— Я пришел, — сказал Петр, — потому что я сейчас уезжаю. Но я потом приеду, когда большим стану, и заберу тебя, хочешь? Будем вместе жить. Хочешь?
