– Вы еще увидите, мы еще станем богаче вас, как только загоним по хоррррошей цене наши атомные бомбы вам, бедные наши вррррррраги! (Борис прилежно грассирует.) – Настанет день, и все мы наденем костюмы от Микки из органди!
– Да ради бога, лишь бы весело было!
– У меня есть подружка, – бормочет страшным шепотом Лулу, – уж такая расистка и антикоммунистка, что никогда не пила даже «Блэк рашн».
– Ха-ха-ха! – смеется Борис. – Возможно, теперрррь вы сумеете ее перрреубедить!
– Какая у вас великолепная трость, it's marvelous really, – говорит Ирэн.
– Однозначно, man, – бросает Фаб. – Палка – просто турбо-niсе!
– Ну и дела! – горланит Марк. – Тут у нас не стол, а какая-то всемирная деревня.
– Смотррррите, я набррррал тррринадцать жемчужин, – хвастается Борис Ельцин, демонстрируя портмоне, заполненное маленькими перламутровыми горошинами.
– Зачем? – внезапно осеняет Марка.
– Чтобы помнить об этой вечеррринке!
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы рррасказывать потом о ней моим внукам.
– Но зачем?
– Ну, чтобы они вспоминали обо мне, когда я перейду в мир иной… – торжественно заявляет русский президент.
У Марка загораются глаза от внутреннего ликования. Подвиньтесь, Пифагор, Евклид и Ферма! Нобелевская премия в области математики – единственная награда, достойная уважения, – практически в кармане. Обслуживание на высшем уровне, им уже несут основное блюдо – седло ягненка под соусом из «Смартиз». Марк встает – ему нужно в сортир. Перед тем как выйти из-за стола, он наклоняется к Лулу и шепчет ей на ухо:
– Поверьте, когда умираешь, хочешь отлить, это почти так же сладко, как кончить!
Марк окончательно понял, что вечеринка будет шикарной, увидев, как в дамском туалете девицы поправляют личики или нюхают коку (что, впрочем, почти одно и то же: кокаин – не более чем пудра для мозгов). Он пишет на листочке «Post-It»: «Основные события двадцать первого века или развернутся в дамских комнатах, или не случатся вовсе».
Никогда мне не бывает так грустно, Как после хорошего обеда.
Поль Моран «Запасы нежности»
Возвращаясь, Марк натыкается на Клио – подружку Жосса Дюмулена. Она с трудом ковыляет вниз по лестнице, мешают ноги десятиметровой длины (за вычетом каблуков). Ее почти совершенное тело нещадно затянуто эластичным платьем из латекса.
– Мадемуазель, позвольте угостить вас лимонадом! – обращается к ней Марк, подставляя руку для опоры.
– Sorry?
– Донна, ты опоздала, – разъясняет Марк, – и мы тебя нака-ажем!
