Телефонный звонок отвлек от безрадостных размышлений.
— Да! — по скверному обыкновению рявкнул я в трубку.
— Алло! Можно Александра Николаевича?
— Валентина? — нехорошо удивился я. — Это правда ты?
— Я.
— Привет!
Звонок был от человека, которого я хотел бы забыть навсегда и больше никогда о нем не вспоминать, однако сие было уже не в моих силах. Слишком важную роль эта женщина сыграла в моей жизни. Но сейчас я даже обрадовался этому звонку. Вот кто мне поможет с консультацией по поводу инвестиционного фонда и даст ценные рекомендации о правильных и законных способах получения денег.
— Узнал все-таки? Привет!
— Разве тебя можно не узнать. Не забыла мой телефон? Как жизнь?
— Я ничего не забыла. Теперь я в адвокатуре, ты слышал? Пока не замужем, если тебя это как-то интересует. Но не обольщайся — у нас с тобой все давно кончено, сразу скажу, чтобы больше не возвращаться. А у тебя как дела?
— Ты ничего такого не подумай, я просто так спросил. У меня все по-прежнему. Работаю там же, но уже неженат.
— Что, неужели развелся?
С Валентиной мы познакомились полтора года назад в следственном кабинете прокуратуры. Сидели мы тогда по разные стороны казенного рабочего стола. Я был вызван свидетелем по делу, о котором совсем ничего не знал, а она была следователем и это дело вела. Потом, через много дней, когда между нами сложились очень близкие отношения, я попал в больницу. Не из-за отношений конечно, а по собственной безответственности. Там Валька случайно встретилась с моей женой, что и привело в результате к нашему разводу. Все попытки к примирению так ничего и не дали, я стал холостяком с алиментами, сыном и бывшей женой.
— Что, неужели развелся?
— А что было делать? — задал я риторический вопрос. — И потом, меня, в общем-то, никто так особенно не спрашивал.
— Мы встречались, ты знаешь?
— Это с Ольгой-то? Конечно, знаю — она же мне все и выложила. Ты чего звонишь, по делу, или так?
— Я ничего не делаю «или так», мог бы уже заметить. По делу. Ты Ирину Антонову знаешь?
— Она умерла. В нашем институте работала.
— Я знаю, где она работала. Сейчас я занимаюсь ее делом.
— Каким еще делом, если ее похоронили почти месяц назад?
— Если точно, то кремация прошла в Хованском крематории…
— Подожди, я сам читал в некрологе, что похороны на Северном Хованском кладбище. Я так понял, что в земле.
— Я некролог не читала. Ее сожгли.
— Ну, а теперь-то что? — грубовато спросил я.
— Ее муж думает, что произошло убийство. В милиции никто ничего не и слушать хочет. Там все считают, что он того, с горя повредился разумом. Даже заявление не приняли.
